Нэпман 2. Изящная комбинация - Алим Онербекович Тыналин

За привокзальной площадью раскинулся старый город. Купеческие особняки из красного кирпича соседствовали с деревянными домами, крытыми потемневшей от времени щепой. Над всем этим доминировали заводские трубы, выбрасывающие в серое зимнее небо столбы дыма.

— А это что за здание? — Сорокин указал на массивную постройку в стиле классицизма.

— Главная контора Демидовых, — с гордостью пояснил Грановский. — Теперь там заводоуправление.

Мы погрузились в автомобили. Величковский, поправляя пенсне, тихо заметил:

— Обратите внимание на дым из труб. Слишком светлый для нормального режима плавки.

Котов уже делал быстрые пометки в записной книжке, а Глушков внимательно изучал встречающих, особенно начальника охраны.

Гостиница «Северный Урал» оказалась добротным трехэтажным зданием из бревен лиственницы, с резными наличниками и широким крыльцом. Внутри пахло натопленными печами и свежим хлебом из соседней пекарни.

— Располагайтесь, — Грановский указал на парадную лестницу с потертым ковром. — В десять часов ждем в заводоуправлении.

Когда местное руководство удалилось, Глушков тихо произнес:

— Заметили, как они переглядывались при упоминании модернизации? Не скажу, что они сильно обрадовались при этом.

— Займитесь этим, — кивнул я. — А мы пока осмотрим документацию.

За окнами гостиницы занимался морозный уральский рассвет. Мы привели себя в порядок после дороги, позавтракали и отправились на предприятие.

Заводоуправление размещалось в трехэтажном особняке из красного кирпича, построенном еще при Демидовых. Массивные дубовые двери с медными ручками, лепнина на потолках, чугунная лестница с витыми перилами. Все дышало историей, но и запустением.

В кабинете главного металлурга пахло отсыревшими бумагами и табаком. Грановский восседал за огромным письменным столом красного дерева, рядом суетился главный инженер Кузнецов, маленький, седой, в потертом сюртуке.

— Позвольте представить, Воронов Дмитрий Алексеевич, — Грановский небрежно махнул рукой в сторону молодого человека у окна. — Наш инженер-технолог.

Я отметил живой интеллигентный взгляд Воронова, его аккуратный, но явно не новый костюм. На столе перед ним лежала стопка чертежей, сделанных безупречным инженерным почерком.

— Прошу показать документацию по мартеновскому цеху, — обратился я к Кузнецову.

— Конечно-конечно, — забеспокоился главный инженер. — Архив в подвальном помещении. Прошу вас.

Сырой полуподвал заставлен деревянными шкафами. Под потолком тускло горели электрические лампы «Филипс». Пахло плесенью и пылью.

— Журналы плавок за последний год, — Воронов ловко достал нужные тома в клеенчатых обложках. В его движениях чувствовалась привычка к работе с документами.

Величковский склонился над записями, его пенсне поблескивало в полумраке:

— Странно… Почему такой разброс по химическому составу? И температурный режим нестабильный.

— Я пытался внедрить новую систему контроля, — тихо произнес Воронов. — Разработал схему автоматической регистрации параметров. Но руководство сочло это преждевременным.

Сорокин с интересом взглянул на коллегу:

— Можно посмотреть проект?

Воронов достал из планшета несколько листов ватмана с детальными чертежами. Система выглядела продуманной и вполне работоспособной.

— А это что за папки? — Котов указал на отдельный шкаф под замком.

— Финансовая отчетность, — Кузнецов занервничал. — Но там особый режим доступа.

— У меня есть все полномочия, — я протянул ему предписание наркомата.

Документы в папках выглядели слишком аккуратными для рабочей бухгалтерии. Котов быстро пролистал страницы:

— Похоже на двойную бухгалтерию. Надо проверить детально.

В этот момент в подвал спустился Грановский:

— Товарищи, может, поднимемся в кабинет? Здесь сыро, неудобно работать.

— Нет, мы продолжим здесь, — я заметил, как Воронов украдкой показывает на дальний шкаф. — Дмитрий Алексеевич, помогите нам с техническими журналами.

Грановский нахмурился:

— Воронов, у вас, кажется, срочная работа в лаборатории.

— Инженер Воронов временно прикомандирован к нашей комиссии, — отрезал я. — Мы ознакомим вас с соответствующим приказом позднее.

За окошком под потолком падал снег. В тусклом свете ламп мы продолжали изучать документацию, постепенно погружаясь в реальное состояние производства, далекое от радужных отчетов.

Глушков незаметно показал мне записку: «За Вороновым следят. Его дважды вызывали в ОГПУ после его доклада о проблемах на производстве».

— Дмитрий Алексеевич, — обратился я к молодому инженеру. — После осмотра документации хотелось бы детально обсудить ваши идеи по модернизации.

Воронов благодарно кивнул, а Грановский и Кузнецов обменялись быстрыми взглядами.

— А теперь давайте посмотрим производство, — сказал я, когда мы разобрались с бумагами. — Уверен, там тоже есть на что поглядеть.

Мартеновский цех встретил нас удушающей жарой. Под закопченными сводами громоздились печи «Сименс-Мартен» выпуска 1910 года, их потрескавшаяся футеровка говорила о давно просроченном ремонте. Мостовой кран дореволюционного производства натужно скрипел проржавевшими блоками.

— Печи работают на предельной нагрузке, — Воронов шел чуть впереди, показывая дорогу. — Температурный режим держим по старинке, на глазок.

Величковский остановился у пульта управления, допотопной конструкции с латунными манометрами «Шеффер и Буденберг»:

— А где приборы контроля? Как измеряете состав газа в печи?

— Лабораторный анализ раз в смену, — пожал плечами Кузнецов. — Так всегда работали.

Сорокин уже изучал систему загрузки шихты:

— Посмотрите на износ механизмов. При такой разболтанности невозможно точное дозирование компонентов.

Я заметил, как Грановский незаметно показал что-то крановщику. Тот кивнул и начал разворачивать кран с коробом шихты прямо над нашими головами.

— Осторожно! — Воронов дернул меня за рукав, оттаскивая в сторону.

Короб с грохотом провернулся, просыпав часть содержимого в опасной близости от нас.

— Бракованный строп, — невозмутимо пояснил Грановский. — Надо бы заменить, да с запчастями туго.

Величковский внимательно осмотрел валявшийся на земле строп:

— Странно… Металл не показывает признаков усталостного разрушения. Похоже на преднамеренный надрез.

Грановский возмущенно ответил:

— Вы что, обвиняете меня в покушении на ваши жизни? Я вас умоляю, товарищи, давайте без липовых драм.

Мы пошли дальше.

За печами размещалась экспресс-лаборатория, тесная комнатушка с допотопным оборудованием. Микроскоп тоже архаичный, 1912 года выпуска, растрескавшиеся тигли, облезлый шкаф с реактивами.

— Как можно контролировать качество металла на таком оборудовании? — покачал головой профессор. — Да здесь даже нормальный спектрограф отсутствует.

— Я составлял заявку на новое оборудование, — тихо сказал Воронов. — Но ее даже не передали в наркомат.

Кузнецов нервно теребил пуговицу на сюртуке:

— Молодой человек преувеличивает проблемы. Завод стабильно выполняет план.

— План по тоннажу, — перебил я. — А качество металла? Процент брака?

Грановский достал из кармана золотой портсигар:

— Товарищ Краснов, вы, конечно, можете критиковать наши методы. Но завод работает так уже много лет. И ничего, справляемся.

В этот момент сзади раздался грохот, обрушилась часть кирпичной кладки одной из печей. Рабочие