Мечников. Том 4. Открытие века - Игорь Алмазов

— Я собирался купить его ещё несколько дней назад, — сухо ответил я. — Это — просто совпадение.

— Может быть, спорить не стану, — улыбнулся Иван Михайлович. — Барон отказал мне в продаже завода. Поэтому я и предположил, что его уже прибрали к своим рукам вы.

Я тщательно анализировал слова Сеченова, и главное, что я смог извлечь из его речей — это тот факт, что денег у него почти неограниченное количество.

Видимо, его род обладает большой властью. Он может себе позволить снимать по пять-десять квартир, постоянно переезжать, закупать ингредиенты для производства. И даже может приобретать дома и заводы. В плане денег разница между нами колоссальная.

В сфере финансов я сильно проигрываю. Покупка завода отняла у меня почти все деньги.

Но… Из этого следует очень хороший вывод. Если бы у меня были такие суммы, я бы уже давно запустил в производство десятки лекарственных средств. А Сеченов до сих пор этого не сделал. Запатентовал четыре препарата — и всё. Значит, в его производстве что-то сильно страдает.

Либо поставки, либо теоретическая часть.

Скорее всего, второе, ведь поставки — это вопрос денег. А касаемо теории… Какой бы книгой Парацельса он не владел, я из своего мира унёс куда больше знаний, чем он может себе представить.

— Ладно, Алексей Александрович, вижу, что этот разговор вам никакого удовольствия не приносит. А мне хотелось бы, чтобы мы оба беседовали без этого никому не нужного напряжения, — произнёс Сеченов. — К примеру, что вы скажете насчёт нашего сегодняшнего пациента? Иван Сергеевич сказал, что нас там ожидает великан. А я, если честно, сильно сомневаюсь, что речь идёт о настоящем великане.

— Почему же, позвольте узнать? — нахмурился я.

— Великаны не выбираются из своих укрытий и не общаются с людьми. Не может такой, как он, жить среди других людей. Великан уже давно бы откусил кому-нибудь голову, — Сеченов усмехнулся. — В окраинах Санкт-Петербурга такое происходит очень часто. Есть великаны, которые живут на болотах. Там они с радостью питаются людьми, которые живут неподалёку от топей.

— Если бы этот человек был людоедом, никто бы не стал сообщать главному лекарю, что ему стало плохо, — подметил я. — В Хопёрском районе люди привыкли не жить, а выживать. Если бы какой-то великан свалился без сознания, они бы его закололи, а потом сожгли. И никто бы их за это не осудил.

— Что ж, скоро узнаем, — кивнул Иван Михайлович. — Кстати, у меня к вам есть небольшая просьба, Алексей Александрович… Господин Кораблёв просил вас побыть моим наставником на время посещения Северки, но… Мне бы хотелось попробовать самостоятельно поставить диагноз. Вот это было бы просто отлично! Что скажете?

Что-то подобное я от него ожидал. Понимал, что он не захочет плясать под мою дудку. Жаль только, что главный лекарь этого не понял.

— Больного мы будем осматривать вместе. Если вас что-то не устроит, подискутируем, — ответил я. — Однако пока что вы у меня на испытательном сроке. Поэтому не затевайте вражды хотя бы внутри амбулатории. Поверьте, это того не стоит.

Удивительно, но Сеченов больше не произнёс ни слова. Он достал из своей сумки ежедневник и начал вести в нём записи. Правда, я раскусил его ещё на полпути до Северки. Карету шатало так, что писать в ней было попросту невозможно, а мой новый коллега пользовался пером без чернил. Очевидно, что на самом деле он ничего не писал. Лишь делал вид.

На деле он читал! Похоже, у Сеченова с собой была одна из тех книг, благодаря которым ему удаётся меня обгонять. Мне очень хотел посмотреть, что же он читает, но я не стал внедряться в его личное пространство. У меня, в отличие от Сеченова, ещё остались представления о нормах приличия.

Я смотрел в окно на дорогу, около которой постоянно мелькали деревянные указатели.

Александровка, Владыкино, Красавка, Потьма, Макарово… И лишь потом появился знак, около которого мы повернули в лес. Дорога на Северку и Васильевку. И вот тут-то нам с Сеченовым предыдущая дорогая показалась просто райской тропой. После поворота нас трясло так, что мы с коллегой почти целый час бились головой о потолок нашей кареты. Удивительно, лошади выдерживали такой маршрут. Так ведь и все копыта сбить можно!

Приехали в Северку мы уже после обеда. Около небольшого здания, на котором красовался знак Гигеи, нас встретила молодая женщина.

— Я уж думала, что Иван Сергеевич и не пришлёт подмогу! — улыбнулась длинноволосая брюнетка. — Добро пожаловать, уважаемые лекари! Меня Светланой звать. Я — знахарка. Помогаю местным жителям, чем могу. Они ведь до Хопёрска добраться не могут. Путь слишком уж не близкий.

Знахарка, значит? Похоже, здание, в котором она работает, это что-то вроде фельдшерско-акушерского пункта. Другими словами: «ФАП». В моём мире таких сотрудников, как Светлана, называли фельдшерами. Фельдшер — это некто средний между врачом и медсестрой. Хотя я много раз встречал фельдшеров, которые вели себя куда более профессионально, чем многие врачи.

Я вообще не склонен недооценивать средний и младший медицинский персонал. Без них врачи бы уже давно задохнулись. По крайней мере, в моём мире. Здесь же дела обстоят иначе.

— Проходите скорее, уважаемые! — воскликнула Светлана. — Я вам котлетки приготовила. И самогоночка есть, если вы такое дело уважаете.

— Не уважаем, — хором ответили мы с Сеченовым.

Светлана аж вздрогнула, да и сам я удивился, осознав, насколько сходятся мысли у меня с моим новым коллегой.

— Света, спасибо тебе, мы обязательно пообедаем, — поспешил поправить ситуацию я. — Но без выпивки, и чуть попозже. Как только осмотрим больного. Иван Сергеевич доложил, что у вас тут какому-то великану стало плохо.

— Ой, господа лекари, история долгая… — вздохнула она. — В нашей глуши разве ж кто-то станет разбираться со всякой нечистью? Поселился среди нас здоровенный мужик! Больше двух метров ростом! Страшный такой… Его всё село боится.

— За что боятся-то? — поинтересовался я. — Он кого-то обидел? Вред причинил?

— Нет, — помотала головой знахарка. — Просто… Ой, уж больно страшный он. И ростом, и лицом своим нечеловеческим. Скоро сами поймёте, господа.

— Эх и, кажется, мне, что вызвали сюда не тех, кого надо, — прошептал мне Сеченов. — Если тут поселился настоящий великан, мы понапрасну растратим наши обратные витки — и всё на этом.

Я даже