Наин - Чхон Соллан

На следующий день они пришли на второй этаж с угощениями, спросили, когда Чжимо успела привести клумбу в порядок, как называются эти растения и как за ними ухаживать. С тех пор, как сильно бы хозяева ни уставали после работы, по возвращении домой они обязательно уделяли время растениям в саду. Хотя спали они меньше, лица их светились. Чжимо как-то сказала, что это оттого, что у них появилось, за что нести ответственность.

Помидор, который дала Наин хозяйка, вырос в огороде. Кусая другой помидор, хозяйка вполголоса рассказала Наин, что видела прошлой ночью. Оказывается, Чжимо долго стояла во дворе, тяжело вздыхая. Хозяйка посоветовала Наин пораньше вернуться вечером домой, поужинать с тетей и спросить, что случилось. Наин кивнула, но про себя решила не спрашивать у Чжимо, что произошло. Сейчас она не хотела знать. Не хотелось добавлять еще одну заботу ни себе, ни тете. Иначе все могло совсем выйти из-под контроля.

По дороге в школу Наин заметила на автобусной остановке объявление об исчезновении Пак Вону. В прошлый раз она сказала отцу пропавшего старшеклассника, что здесь никто не будет его читать, но мужчина все же приклеил его, и Наин подумала: потерять кого-то – значит стремиться оставить его имя даже за пределами мира. Все равно что написать имя на песке, даже если его смоет волной.

С Мирэ они только поздоровались. И то хорошо, что хоть поздоровались. Казалось, они помахали друг другу только потому, что встретились взглядами. Не осмеливаясь подойти к Мирэ, Наин думала, что было бы хорошо, если бы подруга сама подошла. Но Мирэ ни разу не подошла к ней до обеда, а потом отправилась в медпункт. Наин подумала, что, возможно, Мирэ ее избегает. Она понимала, что подруга не из тех, кто стал бы нарочно игнорировать кого-то, но в такой ситуации мысли становились поверхностными.

Обед с Хёнчжэ тоже был не таким, как раньше. Они ели молча. Все казалось странным без видимой причины, но Наин решила, что просто сложилось такое настроение. Придумывать смысл каждой мелочи – не лучшее решение. Перебирая ложкой анчоусы, которые не собиралась есть, Наин заговорила:

– Почему ты не спрашиваешь, где Мирэ?

– Она пошла в медпункт, – ответил Хёнчжэ.

– Она тебе написала? – Наин мгновенно почувствовала обиду.

– Мы встретились по дороге из класса.

В шумной столовой Хёнчжэ спокойно сказал низким и глубоким голосом:

– Я не рассказывал о твоей стычке с Квон Тохёном, потому что думал, что, если ты сама расскажешь Мирэ, ей будет менее неприятно.

– Ты слышал, что мы поссорились?

– Нет. Но догадаться нетрудно.

– Ах.

– Судя по всему, ты промолчала, а потом Мирэ поймала тебя на этом.

– Кажется, меня отчитали.

– Да, трудно представить, что вы с Мирэ могли поссориться.

Мирэ считала, что ссоры разрушают отношения. Поэтому она терпела до последнего и постоянно контролировала свои эмоции. Прикидывала, уместно ли в данной ситуации злиться, нет ли в ее гневе чего-то недостойного. И только если после долгого остужения эмоций злость оставалась, она начинала говорить. Сдержанно, следя за тем, чтобы не повысить голос. Вчера Мирэ разговаривала спокойно. Она не торопила Наин с ответом. До тех пор, пока не узнала об еще одном инциденте, который Наин скрывала от нее. Она не хотела обвинять, но все же начала. Хотелось пойти в медпункт и объяснить, что у нее были веские причины, попросить, чтобы Мирэ перестала злиться. Но так как Наин не смогла объяснить все сразу, она оказалась в безвыходном положении. Ее это расстраивало. Ведь и Мирэ, и Хёнчжэ тоже что-то скрывали. Почему же сердце так несправедливо? Если подумать, она бы тоже разозлилась, если бы оказалась на месте Мирэ. Узнав, что Мирэ кто-то схватил за горло и она скрыла это, Наин бы чувствовала обиду, тревогу и гнев и, вероятно, злилась бы даже сильнее, чем Мирэ. Проблема была в том, что она все понимала только головой, но не сердцем. Конечно, Мирэ было на что злиться, но подавить обиду Наин не могла. Она ведь хотела рассказать. Обо всем: почему Квон Тохён схватил ее за горло, почему она в последнее время такая рассеянная. Но ни одна из этих тем не далась бы легко. Одна была слишком тяжелой, другая слишком огромной.

Наин тяжело вздохнула, а Хёнчжэ заговорил удивительно спокойно. Обычно он был более нетерпеливым, чем Наин, и ненавидел ссоры, всегда торопил подруг мириться.

– Это всего лишь вопрос времени. Сейчас не время, но это не значит, что время никогда не придет. Значит, однажды она все расскажет и ты тоже расскажешь.

Иногда друзья кажутся чужими. В такие моменты невольно думаешь, что ты прошел сквозь ворота, через которые уже не вернуться обратно.

– Я тоже однажды расскажу.

Хёнчжэ ненавязчиво намекнул, что тоже ищет подходящий момент. Это было непривычно – чувствовать себя отдалившимися друг от друга, словно вершины треугольника в одном пространстве. Наин верила, что вскоре все вернется на свои места, но немного боялась. Боялась, что Хёнчжэ ошибается и что все трое упустят этот момент.

Сокгу хотел выпендриться, обещал показать, как едет на велосипеде, не держась за руль, но упал и после этого спокойно повел ее велосипед. Когда они вышли на окраину города, цепь велосипеда заскрежетала громче. Время шло, и, прежде чем все оставшееся заржавеет и исчезнет, нужно было как можно скорее выудить то, что можно было спасти. Именно поэтому Наин предложила Сокгу отвезти его домой после додзё. Сокгу, подумав, что ослышался, сначала потер ухо пальцем, но потом осознал, что за этой щедростью кроется что-то другое, и послушно последовал за ней. Правда, все же попытался окликнуть ее, откашлявшись. В его голосе чувствовалась решимость, словно он готовился к чему-то важному.

Вместо того чтобы отозваться, Наин встала перед Сокгу, преградив ему путь. Разговор, который она планировала завести, был не из тех, что можно беззаботно вести на ходу. Сокгу удивленно отступил на несколько шагов назад.

– Я знаю, что тебе нравится Хёчжон-онни.

На лице Сокгу сразу отразилось признание этого факта без всякого отрицания. Заикаясь, он спросил, откуда она узнала. Наин чуть не ответила, что это и так всем известно, но сдержалась. Если бы она раскрыла, что все в курсе, равноценный обмен информацией не состоялся бы.

– Ты же знаешь, я всегда все быстро замечаю.

– О чем ты говоришь? Ты вообще не замечаешь ничего.

– Правда? Тогда, наверное, и Хёчжон-онни уже все знает. Если я позвоню и спрошу…

– Эй-эй-эй, постой!

Сокгу поспешно остановил ее за руку, тянущуюся к карману