Парагвайский вариант. Часть 1 - Олег Воля

в толпе. Она раз за разом взрывалась криками одобрения в ответ на его, судя по интонации, вопросы. И каждый раз он продолжал речь, всё больше и больше распаляя толпу. По ощущениям Санчо, лже-Франциско говорил больше часа. Уже костры прогорели, когда он наконец закончил. После него снова выступил Кураку Акуллек, и по его слову все индейцы снова встали на колени перед лже-Франциско и многократно ему кланялись. И даже подлец Патиньо делал это вместе со всеми.

Санчо был раздавлен этим зрелищем. Ведь это было именно то, чего так боялась госпожа Хуана и с чем сражался отец Базилио — пришествие Сатаны.

Глава восьмая

Иван-Солано спускается с небес и получает выстрел в спину, после чего прячется в подземельях Инков

Там, вдали у руин,

Разгорались огни.

В небо ясное люди смотрели.

Сто индейских старшин

И парней из общин

Снисхождение бога узрели. (1)

Так напевал Солано, немного забегая вперёд. Огни у руин, конечно, разгорались, но шаманы и парни из общин ещё не узрели снисхождение бога, потому что он ещё только разбегался с дельтапланом на плечах по каменистому склону вулкана Кинсачата.

Андское высокогорье зимой — отвратительный вариант для дельтапланеризма. По ощущениям и очень приблизительным замерам Солано, его дельтаплан в неподвижном воздухе терял высоту (фактически падал) со скоростью примерно полтора метра в секунду при скорости горизонтального полёта сорок километров в час. То есть за минуту полёта он пролетал почти семьсот метров и снижался почти на сто метров. Именно от этой характеристики и приходилось плясать при выборе стартовой точки. Самым надёжным вариантом стал ближайший к месту проведения ритуала склон потухшего вулкана.

Вершина, с которой стартовал Солано, была примерно на четыреста метров выше точки приземления, а пролететь надо было всего полтора километра. Это давало ему запас по высоте в сто метров для одного манёвра с разворотом, ну или для набора высоты. Поэтому задача-минимум была — аккуратно спланировать к руинам без особых изысков. Этого должно было быть вполне достаточно для нужного настроения зрителей.

Но, уже пролетая над руинами, Солано почувствовал, что идея с искусственным термиком сработала. Поток воздуха, поднимающийся от множества костров, подхватил утлое летательное средство и стал поднимать его вверх намного быстрее, чем оно падало. Причём безразмерная память Солано подсказала ему, что в южном полушарии восходящие потоки закручиваются в естественных условиях по часовой стрелке, как в циклонах. Поэтому он вошёл против потока и начал выписывать «левую спираль».

Это дало Солано возможность покрутиться несколько минут и набрать высоту, давая толпе полюбоваться собой в свете солнца. Но затягивать смысла не было. Он с высоты полёта видел, как по земле бежит граница света и тьмы. Поэтому широким пологим манёвром он снизился вне пределов восходящего потока и подгадал свою посадку как раз к моменту, когда солнце должно было осветить руины храма и собравшихся там людей.

«Фу-у-х! Не облажался. Слава Виракоче!» — выдохнул Солано после посадки, отстёгивая кованые карабины от подвеса. Ремни он перекинул через плечо, не утруждая себя снимать лётный кожаный комплект. Только шлем стянул, подставляя вспотевшие волосы холодному перуанскому ветерку.

Комитет по встрече в неистовстве скандировал: «Инти! Инти!»

В сознании этих людей совершенно непротиворечиво сошлись несколько фактов. Во-первых, день зимнего солнцестояния был праздником бога Инти. Во-вторых, Инти был сыном Виракочи. А кого могущественный отец обычно посылает решать сложные проблемы в пределах своего государства? Разумеется, сына. Ну и в-третьих, второе имя Франциско, которое он решил избрать своей «партийной кличкой», было Солано, то есть «Солнце» по-испански. Одно к одному.

Когда Солано всё это понял из разговоров с кечуа, он решил не возражать и считать это бонусом. Хотя, конечно, испытывал жуткие сомнения в том, что его поведение может быть хотя бы чуточку похоже на божественное.

«Фигня, — решил Солано. — Привыкнут».

— Пусть никто из вас не надеется на быстрый успех, — закончил Солано свою длинную речь о бесчисленных обидах, что пришлось претерпеть народу кечуа, и о том рассвете, что уже поднимается над истерзанной землёй предков.

— Даже при нашей дружной работе. Даже при поддержке простых кечуа. Восстановление дома кечуа займёт не меньше дюжины лет. Это время мы потратим на выращивание новых героев. На создание тайного правительства. И когда Европа будет охвачена большой войной, у нас появится шанс. Шанс возродить империю. Местных креолов мы победим. С метисами и племенами мы договоримся. И когда победа будет за нами, мы восстановим этот храм. Он станет самым прекрасным храмом на земле. Храмом богу-учителю. Богу-созидателю.

Солано замолчал, дав своим словам осесть в умах слушателей. Толпа замерла, но в их глазах уже горел огонь. Они готовы были броситься в бой прямо сейчас, стоило только ему кивнуть. Но Солано знал: энтузиазм — это мимолётно. Настоящая работа строится не на энтузиазме.

— Братья мои, — взял слово Кураку Акуллек, старый шаман с лицом, изрезанным морщинами. — Давайте оставим молодёжь пообщаться с Поликарпо, а сами поговорим между собой. Думаю, у вас остались вопросы к Солано.

Тут-то Солано и понял, что просто не будет. Он говорил о светлом будущем, о единой религии кечуа, но почти сразу посыпались претензии.

— Почему приморские считают, что Апекатекель — бог погоды? — раздался голос из толпы, резкий и недовольный. — В Урубамбе все знают, что это Кон.

— А почему ты всё время говорил о Виракоче? — добавил другой, его тон был язвительным. — Пача Камак разве не его ипостась? А прочие боги, что? Недостойны упоминания?

Кураку Акуллек посматривал на Солано, и в его глазах читалась лёгкая насмешка: «Что, избранный, не ожидал?» Но старик проявил мудрость. Он не стал ронять авторитет молодого посланца. Ловкой риторикой он заткнул старых ворчунов и перевёл разговор на нужную тему:

— Виракоча глядит далеко и требует больших дел, но начинать всегда приходится с низких поклонов Пачамаме. Мать-земля — наша сила, — произнёс старик то, с чем все присутствующие немедленно согласились. — Руки нашего народа трудолюбивы, сердца наполнены добротой. Но нам не хватает знаний. Молодой посланник многое хранит в своей голове. Послушайте его.

— Виракоча сказал, — начал Солано ровным голосом, — что народ кечуа рано опустил руки и согласился на рабское ярмо. Вас по-прежнему много, а с народами-соседями — вас очень много. Всё, что вам нужно, — это единство. Как на уровне одной общины, так и между всеми общинами. Задача связать все общины в единый организм