Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Шломо Юдковски

буду защищать тебя даже ценой своей жизни, — я не позволю, чтобы ты пострадал по моей вине, и не важно, какой ценой, — но я не буду помогать тебе охотиться за ней, Невилл. Друзья не помогают друзьям совершить самоубийство.

Вилка Невилла замерла у рта.

Затем Невилл положил кусок сосиски в рот. Прожевал.

Проглотил.

— Я не имел в виду прямо сейчас. Я имел в виду после окончания Хогвартса.

— Невилл, — Гарри старался тщательно контролировать голос, — я считаю, что даже после окончания школы это по-прежнему может быть крайне дурацкой идеей. Её будут выслеживать гораздо более опытные авроры... — ой, стоп, так не годится...

— Послушай его! — крикнул Эрни Макмиллан.

— Невви, пожалуйста, задумайся, он прав! — добавила более старшая девочка из Пуффендуя, стоящая рядом с Невиллом.

Невилл встал:

— Пожалуйста, не ходите за мной.

И Невилл пошёл прочь. Гарри и Эрни, а также ещё несколько пуффендуйцев, непроизвольно шагнули следом.

Невилл сел за стол Гриффиндора. Издалека, на грани слышимости, донеслись его слова:

— После окончания школы я собираюсь выследить её и убить. Кто со мной?

Раздалось как минимум пять «да», а затем послышался громкий голос Рона Уизли:

— Эй, вы, становитесь в очередь. Я сегодня получил письмо от мамы, она просила передать, что у неё преимущественное право.

Кто-то сказал:

— Молли Уизли против Беллатрисы Блэк? Да, отличная шутка...

Рон в ответ потянулся к тарелке и взвесил в руке кекс...

Кто-то тронул Гарри за плечо. Он обернулся и увидел незнакомую старшеклассницу в мантии с зелёной оторочкой, которая сунула ему в руки пергаментный конверт и торопливо удалилась.

Гарри на мгновение уставился на конверт. Затем направился к ближайшей стене. Нельзя сказать, что это обеспечивало ему надёжное уединение, но лучше, чем ничего. К тому же Гарри не хотел создавать впечатления, что он пытается спрятаться.

Это была слизеринская система доставки сообщений, которая использовалась, когда кто-нибудь хотел связаться с другим человеком так, чтобы никто не узнал, что они разговаривали. Отправитель вручал конверт и десять кнатов тому, у кого была репутация надёжного курьера, тот, в свою очередь передавал конверт и пять кнатов второму курьеру. Второй курьер открывал конверт, обнаруживал внутри второй конверт, на котором было написано имя адресата, и доставлял письмо. Таким образом никто из курьеров не знал одновременно и отправителя, и адресата, поэтому никто не знал, что между ними есть какая-то связь...

Гарри дошёл до стены, засунул конверт под мантию, открыл его под одеждой и осторожно бросил взгляд на записку:

«Класс слева от кабинета Трансфигурации, в 8 утра.

Л.Л.»

Гарри уставился на пергамент, пытаясь вспомнить, знает ли он кого-нибудь с инициалами Л.Л.

Его разум искал.

Искал...

Нашёл:

— Девочка из «Придиры»? — недоверчиво прошептал Гарри и захлопнул рот. Ей только десять лет, и её в принципе не должно быть в Хогвартсе!

* * *

Послесловие: Лесат Лестрейндж.

В восемь утра Гарри стоял в заброшенном классе, следующим за кабинетом Трансфигурации, и ждал. По крайней мере он успел немного поесть перед встречей с очередным бедствием — Луной Лавгуд...

Дверь класса отворилась, и Гарри отвесил себе очень сильный мысленный пинок.

И об этом он тоже не подумал, хотя был обязан.

Строгая мантия с зелёной оторочкой сидела на юноше криво, красные пятнышки на ней были очень похожи на крохотные капли свежей крови. Судя по всему, краешек его рта был чем-то порезан, а затем вылечен — с помощью Эпискей или какого-то другого слабого медицинского заклинания, которое не в состоянии полностью залечить рану.

Лицо Лесата Лестрейнджа было покрыто слезами. Свежими слезами, полувысохшими слезами, и в его глазах виднелась влага — знак того, что слёзы ещё не закончились.

— Квиетус, — произнёс юноша. — Хоменум ревелио.

Он произнёс ещё несколько заклинаний. Гарри в это время отчаянно пытался что-то придумать, но тщетно.

Затем Лесат опустил палочку и убрал её в складки мантии. После чего медленно опустился на колени на пыльный пол класса.

И столь же медленно склонился так, что его лоб коснулся пыли. Гарри хотел что-нибудь сказать, но потерял дар речи.

Лесат Лестрейндж хрипло заговорил:

— Моя жизнь принадлежит вам, мой лорд, как и моя смерть.

— Я, — начал Гарри и запнулся. В горле застрял огромный комок и говорить было трудно. — Я...

«Не имею к этому никакого отношения», должен был сказать он, он должен был сказать это сразу же, но в то же время и невиновному Гарри было бы сложно вымолвить эти слова...

— Спасибо вам, — прошептал Лесат, — спасибо, мой лорд, спасибо вам, — послышался звук сдавленных рыданий. Гарри не видел его лица, он мог видеть лишь затылок юноши. — Я глупец, мой лорд, я неблагодарный ублюдок, недостойный служить вам, не существует даже слов, которые могут описать мою низость, ибо я... я накричал на вас, когда вы помогли мне. Я думал, что вы отвергли мою мольбу, и до этого утра я даже не понимал, каким был дураком, что обратился к вам в присутствии Лонгботтома...

— Я не имею к этому никакого отношения, — сказал Гарри.

(Подобная прямая ложь всё ещё давалась ему с трудом.)

Лесат медленно оторвал голову от пола и посмотрел на Гарри.

— Я понимаю, мой лорд, — голос юноши немного дрогнул. — Вы не доверяете моей хитрости, верно, я показал себя глупцом... Я лишь хочу сказать вам, что я понимаю, что такое благодарность, я понимаю, что наверняка даже одного человека спасти было ужасно трудно, что теперь они настороже, и вы теперь не сможете... спасти отца... но я благодарен вам и никогда больше не буду неблагодарным. Если когда-нибудь вам понадобится такой недостойный слуга, дайте мне знать и, где бы я ни был, я приду, мой лорд...

— Я никаким