Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

ведомостей, казначейских поручений и прочих столь же важных и столь же скучных бумаг. К исходу первой седмицы мне начало казаться, что я читаю их по второму кругу — слишком уж часто стали попадаться одни и те же фамилии. Прислушавшись к себе, я решил, что с ума вроде бы не схожу, и, чтобы убедиться в этом (или в обратном, уж как повезёт), и впрямь принялся просматривать некоторые из них повторно. Ну точно! Среди получателей денег за предметы старины нашлись такие, которые удачно продавали те самые предметы казне в лице приказного советника Ташлина и палатных надзирателей Серова и Варчевского неоднократно, а некоторые, особо, должно быть, удачливые, и по пяти-шести раз. Выплаты, правда, в большинстве своём были сравнительно небольшими — от двадцати пяти до девяносто с чем-то рублей, но обилие тех выплат наводило на мысли о весьма неплохих деньгах, тем более, и получатели казначейских переводов на куда более приличные суммы среди постоянных продавцов тоже встречались, пусть и редко. Я не поленился сделать перечень этих счастливчиков, после чего по третьему уже разу просмотреть все бумаги, где мне они попадались, и у меня набежало аж восемь тысяч шестьсот семьдесят два рубля и восемнадцать копеек на сорок семь выплат и девятнадцать получателей. Выглядело всё это настолько откровенно подозрительно, что я даже не знал, что мне делать — требовать ли разъяснений у Ташлина и его подчинённых, идти ли с расспросами к боярину Висловатову или сразу просить встречи с царём. Но я же умный, вот по-умному и поступил — тщательно рассовал по карманам свои записи с фамилиями многоразовых продавцов, полученными ими суммами, днями получения и номерами казначейских переводов, если деньги переводились таким способом, и не пошёл ни к кому, решив сначала вынести это за пределы Палаты, а там уже соображать, как поступать дальше. Хорошо всё-таки, что для работы с бумагами мне пусть и не выделили отдельную каморку, но хотя бы отгородили раскладной ширмой стол в комнате, где усердно трудились пятеро не то младших дьяков, не то старших писарей, и никто из них не видел, как я те записи делал. Дома, заперев списки в железный несгораемый шкаф, я сразу позвонил царевичу Леониду. Как здесь устроена телефонная связь и что тут с возможностью прослушивать телефонные разговоры, я и понятия не имею, поэтому пригласил Леонида к себе, чтобы поговорить уж точно без чужих ушей.

— Брату недосуг сейчас, других дел хватает, — начал Леонид с не самых приятных новостей. — Он мне велел пока что с тобой эти палатные дела обсуждать, потом ему докладывать. Решать он сам будет, но, думаю, на меня же многое в исполнении своей воли и возложит.

Вот как? Царь захотел совместить проверку Палаты с обучением младшего брата? Ну на то его царская воля, меня, кстати, вполне устраивающая. А раз так, то, я сразу и сунул Леониду свои записи.

— И как предложишь с этим поступить? — спросил царевич, бегло проглядев бумаги и выслушав мои к ним пояснения.

— Проверить этих лиц, — ответил я. — Искать, какие у них связи с Ташлиным, Серовым и Варчевским. Родственные, приятельские, учились или служили вместе, да любые, лишь бы те связи нашлись. Но проверять строго негласно, чтобы не спугнуть.

— И кто же проверять будет? — озабоченно просил Леонид.

— Палата государева надзора, естественно, — не замедлил я с ответом. — Сам же говорил, что тайных к делам Палаты государева двора лучше не подпускать. Тем более, проверять там надо будет по бумагам, а это как раз для государева надзора дело.

— А почему именно связи искать надо? — не понял царевич.

— Потому что если хотя бы у каждого третьего из моего перечня эти связи отыщутся, значит, речь идёт о воровстве, — раз для Леонида это пока что не настолько очевидно, так у него же есть я, чтобы подсказать, объяснить, а то и пальцем ткнуть куда надо. — Если казённые деньги выдаются по родству, приятельству или иным таким связям, это всегда воровство. Всегда, — с нажимом подчеркнул я. — Просто надо будет выискивать, как и где воруют. И шума пока ни в коем случае не поднимать, да никого не пугать. Чтобы потом и воров поймать, и всё уворованное в казну вернуть, — закончил я.

Леонид моей краткой лекцией об основах казнокрадства и способах его выявления явственным образом впечатлился и тут же пообещал, что доложит царственному брату мои соображения и будет просить его к ним прислушаться.

Дальше я позвал Варвару — не дело это, лишать любимую жёнушку очередного повода похвастаться перед прочими боярынями приятельством её мужа с младшим братом нашего государя. Посидели, попили кофею с шоколадом, поговорили… Разговор получился, хм, своеобразным — Варенька пыталась намёками и полунамёками вывести царевича на некое прояснение интриги с его увлечением Татьянкой, Леонид старательно делал вид, что эти намёки не замечает, но тут же как бы случайно проговаривался, ещё больше распаляя интерес собеседницы. Честно сказать, наблюдать за этаким соревнованием в уклончивости, недоговорённости и иносказаниях оказалось намного веселее, нежели в нём участвовать, так что я почти и не высказывал своё ценное мнение, разве только когда Леонид или Варенька обращались ко мне напрямую. Победу в этом соревновании я не отдал царевичу потому лишь, что мы-то с ним оба знали, что и как тут на самом деле. Но всё когда-то кончается, и царевич через некоторое время нас покинул, а там подошло время ужина, а потом мы с Варей принялись уделять всяческое внимание друг другу, и вскоре уснули счастливыми…

К Ташлину я всё-таки обратился — мол, помогите, Евгений Павлович, разобраться, что за непонятные такие явления? Кажется, мне удалось более-менее убедительно показать своё полное непонимание и тем самым притупить настороженность приказного советника, потому как он пустился в разъяснения:

— Видите ли, Алексей Филиппович, — терпеливо втолковывал мне он, — эти собиратели постоянно выискивают старинные книги и вещи, скупая их у владельцев. Понимаете, для них важно не просто обладание большим количеством предметов старины, но создание собраний по сходству этих предметов. Кто-то собирает только книги и рукописи, кто-то старинные украшения, кто-то предметы одежды и так далее. Некоторые собирают только вещи времён, скажем, Владимира Пятого, некоторые — времён Фёдора Великого. И наличие других предметов позволяет им обменивать их у таких же собирателей на другие, нужные уже им. А если речь идёт не об обмене, а