В пути - Алмаз Эрнисов

закинул топор в подходящее для удара позицию на плече, но незнакомец проигнорировал угрозу, сосредоточив внимание исключительно на дырявой льняной рубахе и маленькой игле, зажатой в тонких длинных пальцах. Крайне худой, начисто лишенный волос (включая ресницы и брови), мужчина неопределенного возраста напоминал истерзанного каторжным трудом узника, а многочисленные шрамы на голом торсе превращали его в наглядное пособие степени, до которой не стоит доводить человеческое тело.

– Однако, – продолжил лысый, – никто не станет мешать разговаривать с орудием, если у тебя возникнет таковое желание. Думаю, оно окажется не худшим собеседником, учитывая ситуацию… Поправлюсь, я не стану. Ваши жрецы наверняка попытаются. Они очень любят совать длинный нос в чужие дела.

– И много ты знаешь не наших жрецов? – Поинтересовался граф, опуская колун, но странный тип не успел даже открыть рот.

– Не сметь! – Мерзко заверещал тучный монах, со всех ног бегущий в их направлении. Смешно размахивая руками и с трудом удерживая равновесие, он пытался придать голосу приказной тон, но из-за заметной одышки выдавал скорее жалкий вопль бессилия, нежели волевой запрет.

– Не сметь! Не говори с мальчиком, безбожник! – Зашипел священник, оттесняя Касиана в сторону и закрывая собственным телом. – Ты – урод, пущенный на святую землю лишь из милости Его! Белые оказывают помощь каждому, но такие как ты не достойны жизни! И будь моя воля, гнить тебе на мелководье, прикованным к огромным валунам, надеясь умереть до того, как рыбы обгладают плоть, оставив лишь кости.

– В таком случае хорошо, что я говорю не с мальчиком, но с мужчиной. – Коварно улыбнулся незнакомец, безошибочно угадывая мысли юноши. – Мужчинам хватает ума думать своей головой, не слушая дураков. Хотя откуда об этом знать таким как ты?

– Замолчи! – Срываясь на визг заголосил толстяк. – Твои слова льстивы, но паства наша не поверит им! Жалкий червь, служащий хаосу, что жаждет уничтожить нынешний порядок, но отделен от мира Двуликим.

– Разве слуга хаоса может так аккуратно заштопать рубаху? – Невинным тоном спросил лысый, предъявляя результат работы. – Устроим конкурс ткачей? Держу пари, я обставлю тебя, добряк.

На лице монаха заиграли жвалки. Схватив Касиана за руку, он попытался увести того прочь, но парень вырвался из цепкой хватки, отступая на шаг назад.

– Дрова. – Пояснил он, указывая топором на валяющиеся у ног чушки. – Я должен наколоть их в благодарность за гостепреимство.

– Подождет. – Отмахнулся священник, однако юноша замотал головой:

– Я не хочу оставлять работу невыполненной.

– Достойная позиция. Но не смей слушать слова, произнесенные этим… этим…

Не найдя подходящего оскорбления, жрец досадливо махнул рукой и удалился, держась за левый бок. Забег на полсотни метров оказался для него слишком тяжелым испытанием.

– Полагаю, тебя остановили не столько поленья, сколько возникший интерес. – Предположил лысый и наконец встретился с графом взглядом. Правый глаз “безбожника” оказался бледно-зеленым, левый – цвета охры. Марта называла подобные явления небесными знаками, настаивая на особой судьбе отмеченных, но Касиан не верил бредням горничной. Откуда простой женщине знать, какие следы получают избранные?

– Почему “таким как ты”? – Задумавшись на несколько мгновений, задал он самый идиотский из возможных вопросов. – Что особенного в этом жирдяе? По монастырю бродит еще десяток таких же.

– Неожиданно. – Усмехнулся мужчина. Поднявшись со скамейки надеть залатанную рубаху, он сразу оказался на голову выше обычного человека. – Правда неожиданно. Я полагал, первым делом узнают имя человека, но в твоем подходе определенно что-то есть. Итак, страшная тайна этого места такова: в славном монастыре Кум-Келли лишь два представителя колбасной общины!

– Не понял. – Честно признался парень, и незнакомцу пришлось пояснять:

– Видишь ли, попадая послушниками в белые монастыри, маленькие мальчики лишаются… Как бы сказать… Дядюшка настоятель раздевает их, берет большой острый нож и ловким движением лишает невинное дитя мужского начала. А через два десятка лет озлобленные на мир бесполые создания нагуливают вес, предаются пьянству и учат полноценных людей, как надо жить.

– Ага. Ясно. – Почесывая за ухом вздохнул молодой граф. – А я никак не мог понять, чего у монашек животов нет.

– Именно. – Кивнул долговязый. – И раз уж мы разобрались в проблемах здешней общины, то я позволю себе представится. Хельрик, вольный путешественник.

– Касиан. Сын лесоруба.

– И часто деревья дают сдачу? – Невинным тоном поинтересовался святотатец, взглядом указывая на колотые поленья.

– Не знаю… Никогда. Они же не двигаются.

– Но ты двигаешься. И двигаешься так, будто каждую секунду готовишься принять удар меча, сын лесоруба.

– Тебе показалось. – Пробормотал парень, стараясь унять дрожь в коленях. Прозорливость собеседника впивалась в брошенные слова остро заточенным лезвием. Пять минут назад идея открыто заявлять о правах на Цаплин Холм казалась лучшим из решений, но под напором незнакомца она ушла в тень, уступая место желанию скрыться от людей, превратившись в отшельника. Жить где-нибудь в чаще леса, питаться белками…

– Неужели? Мне так же показалось, что вместо расчетливых взмахов ты обрушиваешься на головешку со всей доступной силой. Будто она одета в кольчугу. И в то же время ты держишь спину прямой и сохраняешь баланс, готовый в любой момент уйти в сторону, избегая атаки. Не верь я каждому встречному, наверняка принял тебя за беглого оруженосца. Может даже склоненный господином к излишней близости и потому бросивший обучение.

До боли сжав пальцы на рукояти, Касиан шагнул к зарвавшемуся деревенщине, но тот, выставив вперед руки, спешно затараторил:

– Всего лишь шутка. Крайне глупая. Прошу, не горячись. Когда-то давно подобная драма разыгралась у меня на глазах, и по наивности я решил, что вижу ее повторение.

– Еще одна подобная острота, – сквозь зубы заскрипел парень, – и я буду вынужден вызвать тебя на дуэль.

Испуг на лице Хельрика сменилось коварной ухмылкой.

– Дуэль – любимейшее развлечение лесорубов и их детей. Сие известно каждому.

Хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, граф нечленораздельно забормотал что-то, придумывая внятное объяснение сказаному, но разоравшиеся на противоположном конце монастырской территории птицы отвлекли внимание на себя.

Из-за деревьев показалась дюжина крепких, хорошо вооруженных мужчин с бычьей мордой на красных щитах. Не прячась, но и не окликая монахов, они растянулись цепочкой, окружая селение и перекрывая пути к отступлению. Нескладный вожак уверенным шагом двинулся к ближайшему зданию, рывком открыл дверь, заглянул внутрь и, не обнаружив ничего интересного, направился к следующему строению.

– Знакомые? – Серьезным тоном поинтересовался безбожник, заметив ужас в глазах юноши, и не дожидаясь ответа продолжил:

– Видимо. И, полагаю, они не собираются устроить дружескую попойку. Иди за мной, если хочешь жить, сын лесоруба.

***

Огонь медленно, но верно пожирал соседние здания, солдаты герцога готовились поджечь последний не охваченный пламенем дом, а запершиеся внутри играли