Возвращение демонического мастера. Книга 10 - Антон Романович Агафонов

— Уверен? Думаю, там будет достаточно много по-настоящему сильных бойцов.

— Не стоит переживать обо мне, участие в турнире — просто формальность.

— Формальность? — не понял я.

— Да, турнир Драконьей Ярости очень большой, я бы даже сказал, неприлично большой. Там будут участвовать тысячи и тысячи бойцов, и за участие дом Роддей дает некоторые бонусы.

— Например?

— Сниженную пошлину на торговлю, и не только в Радрифе, а на всей территории, которой данный дом правит, а это больше сотни городов и крепостей.

— То есть ты участвуешь не для того, чтобы победить, а чтобы всего лишь выбить себе лучшие условия для торговли? — вот это меня очень удивило.

— Именно так. В молодости я, как и многие юнцы, участвовал в турнирах, чтобы стать сильнейшим, но с возрастом приходит осознание, что ты достиг своего предела. Что каждый новый шаг к обретению силы становится всё труднее и не стоит тех усилий, что ты тратишь, — с ноткой грусти произнес Арашин. — Все мы, когда молоды, пытаемся стать лучше и сильнее других, а потом перед тобой встает выбор: рвать жилы ради несбыточной мечты или потратить эти силы на тех, кто рядом.

Лев бросил взгляд на Манью, вокруг которой собралась ребятня.

— Я понимаю.

— Рад слышать. Мне не нужно даже побеждать, достаточно сразиться на арене хотя бы раз, но лучше, конечно, несколько битв, и в идеале хотя бы раз победить, иначе могут решить, что ты не достоин. У меня в один год было так, когда посчитали, что я слишком плохо сражался. Ладно, идемте, я по дороге вам всё расскажу.

* * *

Через портовый район нам пришлось пробираться долго. Это действительно был целый город, который вырос рядом с другим, большим городом. Тут были и рыночные площади, и мастерские, и жилые районы. Сколько людей тут жило, бегло определить было сложно, но однозначно больше, чем в Гаруде, причем в разы.

Мне он немного напомнил тот пустынный городок, в котором мы останавливались по пути, но только концентрация населения и гостей тут была намного выше. А ещё тут было очень много стражи, я бы даже сказал, неприлично много, и не у всех были гербы дома Роддей.

— Скорее всего, опасаются голодных бунтов, — пояснил Арашин, обратив внимание на то, что я провожу очередных воинов задумчивым взглядом. — Каждый раз, как случаются перебои с поставками продовольствия, портовые районы бунтуют и блокируют порты.

— И часто тут такое бывает?

— Чаще, чем хотелось бы. Мы в свое время жили с Маньей тут, года два наверное, прежде чем я смог позволить себе Энкеру, и такое бывало каждый год. И чаще всего это случается перед турниром. На него съезжается огромное количество людей, и стоимость провизии сильно возрастает, ведь городу и в обычное время тяжело обеспечивать всем необходимым такое количество людей. Ситуация ухудшается перекупщиками, отчего простым рабочим бедных районов становится просто-напросто нечего есть. Тогда и начинаются бунты.

— И дом Роддей не готовится к такому? Не закупает провизию заранее?

— Даже если и делает, этого мало. Но как мне кажется, все это делается специально.

— Специально? И зачем это?

— Кровавая жатва, — мрачно ответил Арашин. — Часть бунтовщиков отправляют на арену. Их используют не для показательных боев один на один, а для кровавой бойни. К примеру, разыгрывают сражение двух небольших армий по сотне бойцов. Или выставляют против них зверя ранга хранителя или даже царя.

— То есть целая куча людей умирает для потехи толпы?

— Да, — подтвердил Арашин. — Но в местах вроде этого подобное — норма. Я бы мог даже сказать, что необходимость. Людям нужно выпускать пар, а проблема голода от года к году становится всё острее. Радриф неспособен обеспечить себя всем необходимым, и время от времени ему нужно избавляться от тех, кто не приносит пользы городу.

Пока Арашин всё это рассказывал, мы достигли ворот, через которые можно было попасть внутрь. Туда не пускали кого попало, и это одна из причин, почему в портовом районе сформировалось столь огромное поселение.

— Многие из тех, кто живет в порту, никогда не бывали во внутреннем городе, — сообщил мне лев.

Охрана на воротах была серьезной, более того, тут использовалось что-то вроде барьера, через который проходили люди. Полупрозрачная преграда, сияющая на распахнутых воротах. На моих глазах один из людей попытался пройти, но энергетическая стена просто отшвырнула его, и тут же к нему подошла пара охранников, скрутила и утащила в одну из каменных построек у ворот.

— Клеймо, — подсказал Арашин. — Если твоего нет в артефакте допуска, то ты не пройдешь.

— Любопытно, — заинтересовался я. Надо бы раздобыть схему такого артефакта, тогда можно будет оградить от чужаков некоторые части крепости Гаруда. Скорее всего, такой барьер я мог бы уничтожить мощной атакой, но вот для слабых воинов он непреодолимая преграда.

Арашин провел меня к коменданту, где мне пришлось отдать ещё две тысячи спиров за вход. По тысяче за меня и Руона. Не самая большая цена для меня, но я понимал, что для простого рабочего порта это большие деньги. И это только за разовый проход туда и обратно. Арашину платить не пришлось, он был членом какой-то местной торговой гильдии и мог беспрепятственно проходить через ворота сколько угодно раз.

Когда мы оказались по ту сторону стены, Арашин прояснил кое-что.

— Конечно, есть и другие пути, под городом существует целая сеть катакомб, по которым можно обойти врата, но только самые отчаянные идут по ним. Город древний, а арена пропитана кровью, наверное, миллиона убитых за те века, что существует Радриф.

— Там водятся злые духи?

— Да, — подтвердил он. — Злые духи, культисты, бандиты, которым не нашлось места наверху. Весь самый отчаянный сброд лезет туда. Говорят даже, что там, где-то в самом дальнем закоулке тоннелей, существует сокровище, которое оставил там аж сам Небесный Царь.

— С чего бы ему там что-то прятать?

— А я откуда знаю? Рассказываю лишь то, что слышал. И в городе хватает отчаянных людей, лезущих туда лишь ради этого мифического клада и остающихся там навсегда.

— На самом деле насчет клада, может, и правда, — внезапно объявил Рю, возникший из ниоткуда. Так и хотелось спросить, как давно он слушет, ведь я не заметил