Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik

Воевода на секунду задумался, взгляд его потяжелел, потом на лице появилась привычная усмешка — та, в которой уважение перемешивалось с лёгкой опаской:

— Ловко. Жаль только, что казнокрад не попадёт в острог. Там бы ему как раз и место.

— Он и так в нем окажется, — пожал я плечами. — Только без решёток. Куроносов попадет в маленький, неуютный острог, где каждый день начинается с мысли: «А вдруг меня вспомнят?»

Морозов хмыкнул, а Аргумент на заднем сиденье одобрительно вздохнул — то ли от согласия, то ли оттого, что снова поверил в справедливость.

— Сейчас нужно найти деньги, чтобы поднять княжество, — сказал я, глядя вперёд, в размытую светом фар дорогу. — Это первостепенная задача. Остальное решим потом. И месть, и справедливость.

— Тоже верно, — кивнул Морозов, и в голосе его не было спора. Только усталое согласие человека, который тоже давно понял, что порядка без хлеба не бывает.

Он на секунду покосился в зеркало заднего вида. На сиденье за нами, как важный пассажир, расположился Аргумент. Пёс смотрел в окно, как будто размышлял, на что именно будут потрачены средства из фонда.

Машина плавно съехала с трассы. За окном тени деревьев дрожали от фар, и вдруг из темноты, будто из воздуха, прямо перед капотом мелькнула лиса. Рыжая, быстрая, как мысль, которая только что ускользнула.

Она перебежала дорогу, остановилась у кромки леса, повернулась к нам. Глаза блеснули в свете фар. Лиса задержалась на секунду — будто оценивала нас, наш маршрут, компанию в машине и возможные последствия встречи. Потом, не найдя ничего достойного внимания, скрылась в темноте.

— Вот и весточка, — тихо заметил я. — Похоже, удача всё ещё крутится где-то рядом. Только хвост у неё рыжий.

Деревья становились всё выше, плотнее, стволы темнели, как старый воск, и сквозь них струилась серость. Где-то между деревьев блеснул ручей. Иногда в просветах между стволами мелькали далекие огни. А может, и вовсе не огни, а глазные обманки, что так любит здешняя чаща. И наконец, впереди проступил силуэт дома, который рос и приближался. И когда я рассмотрел кованый фонарь на крыльце, тёплый свет в окнах, то довольно вздохнул

— Наконец, мы дома. Тяжелый выдался денек, — сказал я.

Воевода коротко кивнул. Машина медленно въехала во двор и остановилась у крыльца. Я вышел из салона, взглянул в вечернее небо. Над поместьем кружила одинокая птица. Она летала высоко и беззвучно, как вестник, который принес добрую весть. Или наоборот худую.

Я поднялся по ступеням крыльца, положил ладонь на ручку двери, как за спиной послышался голос воеводы:

— Мастер-князь, вы забыли.

Я обернулся. К террасе подходил Морозов, за которым молчаливо следовал Аргумент. В руках воевода нес перевязанный лентой подарок для Веры.

— Вот.

Он поравнялся со мной, протянул сверток, который я забыл в машине.

— Спасибо, — пробормотал я, забирая светрок. — У меня совсем вылетело из головы.

— Это нормально, — успокоил меня воевода. — Значит, день выдался насыщенным. Я пойду пристрою Аргумента. Ну и покормлю его.

Я кивнул, открыл дверь и вошел в гостиную. Помещение встретило меня тишиной. Зажженные лампы отбрасывали мягкий свет.

В кресле у камина сидела Вера, которая что-то быстро черкала на клочке бумаги. Иногда, она хмурилась, зачеркивала написанное и на несколько минут замирала, глядя на огонь. А на столе уже лежало множество исписанных обрывков, листов и клочков.

— Добрый вечер, — поприветствовал я секретаря.

Девушка вздрогнула, обернулась. Несколько мгновений неподвижно смотрела на меня, а затем ее губы тронула легкая улыбка.

— С возвращением, Николай Арсентьевич, — произнесла она.

Я кивнул, прошел к камину, сел в свободное кресло.

— Это вам.

Я протянул сверток секретарю. Девушка удивленно посмотрела на него:

— Что это?

— Небольшой презент. От руководителя подчиненному.

Соколова осторожно приняла сверток, развязала ленту. Вынула ежедневник:

— Не стоило… — робко начала она, проводя пальцами по обложке.

— Стоило, — возразил я. — Не хорошо записывать важные дела на листках, которые легко потерять.

Девушка неуверенно улыбнулась и кивнула:

— Спасибо.

— Тем более, с завтрашнего дня придется вести больше записей, — продолжил я. — Сегодня я подал публикацию на конкурс по выбору бригады для восстановления порта. В качестве адреса для получения документации я указал этот. А значит, вам придется разбирать корреспонденцию и вести учет.

Девушка кивнула:

— Да, конечно.

Она нахмурилась, а затем произнесла:

— Кстати, мастер-князь, пока не забыла, — начала она, перебирая разложенные на столе записи. — Ага, вот.

Она вытащила несколько нужных листов, и произнесла:

— Представитель «Бастиона» просил о личной встрече с вами.

Я открыл было рот, чтобы сказать про приемные дни в управе, которые скоро будут назначены, но осекся. Неужели я ошибся, и Костомаров все же рассказал о нашей беседе «Бастиону»?

— А еще, приходил человек от лесников, — продолжила девушка.

Я нахмурился и уточнил:

— Лесников?

— Жуткий такой, в камуфляже и кепке с козырьком. Он просил о личной встрече с лесничим Митричем.

— Тогда я навещу Митрича завтра утром, — ответил я и встал с кресла.

— А что передать представителю промышленников? — поспешно уточнила Вера.

— Завтра после обеда в городе, — ответил я.

Вера чуть склонила голову:

— Будет сделано.

Я кивнул, чувствуя усталость, будто день был бесконечным:

— А теперь прошу меня простить. Мне надо отдохнуть.

Вера кивнула:

— Доброй ночи, мастер-князь.

Я направился к лестнице, отметив, что секретарь торопливо собрала все листы в стопку, и открыла ежедневник, переписывая туда всю информацию.

* * *

Я добрел до комнаты, где меня ждал нехитрый ужин из похлебки с мясом и грибами, свежего хлеба и ватрушки с творогом. Быстро поел, разделся, принял душ и рухнул в кровать. И моментально провалился в черное забытье без сновидений. Проснулся же я, когда за окном рассвело. Солнце, просачиваясь сквозь плотные облака, золотило карнизы и отбрасывало длинные тени на мокрые дорожки. Видимо, ночью прошел еще один дождь.

Я некоторое время лежал в кровати, глядя в потолок, затем с неохотой встал, добрел до ванной, где быстро привел себя в порядок и оделся. А затем покинул комнату.

Морозов уже ждал меня в гостиной, сидя в кресле, с чашкой дымящегося отвара. Рядом с ним