Тайновидец. Том 4: Обратное течение - Алекс Рудин

Я перелил напиток в чашку, подождал, пока он немного остынет, и сделал первый глоток.

Блаженство!

Значит, дар подчинения животных?

Это вполне могло объяснить гибель родителей Елизаветы Федоровны. Кто-то заставил пчел наброситься на ее мать. Потом заколдовал отцовскую лошадь, и она сбросила седока.

Убийство, замаскированное под несчастный случай. Идеально.

А как это доказать?

Даже если у Екатерины Антоновны окажутся нужные магические способности, это еще не доказательство ее вины. Для проверки у менталиста тоже нет оснований. Пасеку давно сожгли. Не удивлюсь, если и от несчастной лошади тоже избавились.

Найти доказательства будет очень трудно. Пожалуй, даже невозможно.

Но кое-что можно сделать. Например, защитить Елизавету Федоровну от подобной участи.

Наконечники стрел с защитным магическим плетением.

Артефакты.

Похоже, стоит обратиться к кому-то из моих знакомых мастеров-артефакторов. Благо, у меня их предостаточно. Если они не знают нужного магического плетения, то я могу поискать его схему в Незримой библиотеке. В каменной книге о нем ничего не говорилось. Но ведь есть и другие книги. Нужно только хорошенько поискать.

Задумавшись, я смотрел в портал, в котором росла Туманная роза. Окно из одного мира в другой. Здесь на полках стояли бесконечные ряды книг, тихо гудела жаровня, журчал фонтан и вкусно пахло кофе.

А там, за порталом поднимались вверх удушливые болотные испарения, густо росли перевитые лианами деревья, рычали хищники и пронзительно кричали попугаи.

Другой мир, живой и загадочный.

Пестрая птица, оглушительно хлопая крыльями, метнулась мимо портала. Я услышал треск веток под чьми-то ногами и насторожился.

А затем в портале показался дикарь.

Это не был Акатош — друг Библиуса и шаман местного племени. Незнакомец был куда старше, судя по совершенно седым волосам. Его лицо было густо вымазано глиной и грязью. По бронзовому от загара жилистому телу змеились затейливые рисунки, нанесенные то ли краской, то ли соком местных растений. Вся его одежда состояла из плетеной юбки и птичьего пера, воткнутого в волосы.

Увидев меня, незнакомец радостно улыбнулся и полез в портал.

— Салют, Александр! Вижу, ты уже освоился в библиотеке.

— Библиус? — изумился я. — Ты откуда? И почему в таком виде?

Если бы хранитель библиотеки не заговорил со мной, я бы ни за что его не узнал. Он выглядел настоящим дикарем, который всю жизнь провел в лесу, ночуя под деревом. Или на дереве, учитывая количество хищников в местных джунглях.

— После расскажу, — махнул рукой Библиус. — А сейчас мне нужно умыться и привести себя в порядок.

Он огляделся.

— Вижу, ты и с жаровней справился? Можешь сварить и мне чашечку кофе? И еще — у тебя есть какая-нибудь еда? Племя Акатоша угостило меня личинками жуков и муравьиными яйцами, но я поостерегся есть эту пищу. Она привычна для грубых желудков, но не подходит даже римскому легионеру. А легионеры привыкли к лишениям.

— Я принес пирожки, — улыбнулся я.

— Замечательно! — просиял Библиус. — Дай мне пять минут.

Он скрылся за книжными шкафами. Наверное, где-то там у него была припрятана магическая ванная комната. Пурпурная тога послушно летела вслед за своим хозяином.

Я усмехнулся и снова поставил джезву на огонь.

Глава 16

Библиус вернулся через десять минут — чистенький, свежий. Мокрые волосы были тщательно причесаны, привычная тога застегнута на левом плече бронзовой брошью с головой рычащего льва.

я протянул ему чашку с кофе и придвинул сверток с пирожками. Хранитель библиотеки благодарно кивнул:

— Знал бы ты, как я соскучился по этому благородному напитку! Все-таки, в моем возрасте трудновато просыпаться без него. Когда тебе исполнится три тысячи лет, ты тоже это поймешь.

— А как же молодое красное вино, смешанное со сладкими водами Тибра? — спросил я.

— Вина там хватало, — пренебрежительно отмахнулся Библиус. — Разумеется, это не благородный напиток из винограда. Соплеменники Акатоша просто собирают все сладкие фрукты, которые попадутся под руку, и оставляют их бродить в больших глиняных горшках. Потом процеживают и пьют. Неплохо, если привыкнуть.

— Так ты гостил у Акатоша? — понял я. — С чего вдруг тебя потянуло на такие перемены? Заскучал в одиночестве, и захотелось новых впечатлений? Или была более веская причина?

— Разумеется, была, — нахмурился Библиус. — Ты ведь знаешь, что я — хранитель Незримой библиотеки. А одна из главных обязанностей хранителя — непрерывно пополнять библиотеку. Новыми книгами или новыми знаниями — это не важно.

— На моей памяти ты отлучился впервые, — заметил я. — Если не считать твоего появления в кофейне Набиля.

— Просто ты не так уж часто меня навещаешь, — объяснил Библиус. — И я стараюсь согласовывать свои путешествия с твоим появлением. Но в этот раз не все зависело от меня.

— Так что ты делал в джунглях? — заинтересовался я.

— Участвовал в церемонии приветствия Солнца, — важно кивнул Библиус. — Ты знал, что племя Акатоша считает Солнце одним из своих богов? Главным богом, если говорить точнее.

— Теперь знаю, — улыбнулся я.

— Ты же помнишь, что это племя живет в густых джунглях. Солнце там появляется очень редко — почти всегда стоит густой туман.

— Да, это я помню, — кивнул я. — Неспроста там так хорошо растут Туманные розы.

— Вот именно, — кивнул Библиус. — Как раз сегодня у племени Акатоша был важный день. Солнце выглянуло на несколько часов. В честь этого события племя устроило грандиозный праздник. Акатош пригласил меня. Разумеется, я не стал отказываться — хотелось все увидеть своими глазами. Зато теперь я смогу подробно записать свои впечатления.

— Несколько часов? — удивился я. — По твоему виду мне показалось, что ты провел в джунглях не меньше недели.

— Ты не ошибся, — не стал спорить Библиус. — Только я был там не неделю, а девять дней. Именно столько длится приготовление к празднику.

Я уважительно покачал головой.

— Вот это я понимаю, основательный подход. Расскажешь?

— Узнаю Тайновидца, — усмехнулся Библиус. — Разумеется, расскажу. Только сначала доем этот пирожок. И приготовлюсь вести записи.

Он взмахнул рукой, и в круглом зале появился знакомый небольшой столик на причудливо изогнутых ножках. На стол сам собой лег чистый лист пергамента. Длинное гусиное перо окунулось в чернильницу и замерло над листом, готовое записывать рассказ Библиуса.

— Как я уже