Иные - Александра Яковлева

Следом за Катариной в спальню заглянул и Макс. Он посторонился, пропуская ее и Боруха, а потом, виновато улыбаясь, сказал Ане:

— Я прошу прощения за этот… инцидент. Это Борух, он новенький и еще не освоился.

— Он что, хотел сбежать? — Аня выглянула в окно: до земли было далековато, и она запоздало обругала себя, что пыталась ему помочь. Ведь он мог и правда выскочить из окна и разбиться.

— Кажется, да.

— Но почему?

Макс развел руками.

— Борух — сирота и беспризорник. Раньше он жил как мог и как хотел. А здесь — распорядок дня, уроки. Для таких, как он, даже умываться каждый день — большое испытание.

— Разве от этого сбегают?

— Возможно, он пока не доверяет мне. Как и вы. — Макс прошел через комнату к окну, и Аня посторонилась. Он выглянул и тоже посмотрел вниз. — В любом случае способ он выбрал глупый. Все двери в замке открыты, а здесь высоко. — Он подмигнул Ане и добавил: — Учтите это, если надумаете бежать.

Макс выглядел слишком беспечным и веселым, будто произошла сущая ерунда. Аня и сама несколько лет провела в детском доме после того, как их с Пеккой, еще совсем детей, поймали на улице за попрошайничеством и распределили в Витебск. Там тоже были бегунки — но на побег решались только в крайних случаях. И эти крайние случаи Ане даже не хотелось вспоминать.

— Ладно, не буду вам мешать, — сказал Макс, все еще стоя у окна и глядя на Аню. Он смотрел слишком пристально, и на миг ей даже почудилось, что он любуется ею.

— Доброй ночи, — сказала она и взглядом указала на дверь.

Макс рассмеялся и, словно мальчишка, пойманный с поличным, вскинул руки.

— Доброй ночи, Аня.

Он вышел и прикрыл за собой дверь. Аня еще какое-то время смотрела на ручку, словно та в любой момент могла вновь повернуться. Все двери в замке открыты, сказал Макс.

Кажется, за два месяца Аня привыкла жить взаперти. Потому что ей очень хотелось закрыться на ключ.

1. Добрый вечер, Ганс (нем.).

2. Спасибо. Позаботься о нашей гостье (нем.).

3. Говоришь по-польски? (польск.)

1. Добрый вечер, Ганс (нем.).

2. Спасибо. Позаботься о нашей гостье (нем.).

3. Говоришь по-польски? (польск.)

Катарина

Плечи Боруха вздрагивали, и Катарина сжала пальцы сильнее — чтобы успокоить его и себя, но вышло только хуже. Под ее тяжелой рукой мальчик будто окаменел.

Во флигеле стоял привычный вечерний шум. В комнате девочек пели на два голоса — Агнесс и Хелена репетировали «Осеннюю песню» Мендельсона к завтрашнему хору. Мальчики о чем-то жарко спорили. Катарина довела Боруха до мальчишеской спальни, у двери развернула к себе. Борух замер, хмуро смотрел исподлобья. Катарина присела перед ним на корточки, чтобы заглянуть в глаза.

— Что произошло? Борух, посмотри на меня.

Он демонстративно отвернулся: губы в нитку, взгляд злой и в пустоту.

— Смотри на меня! — Катарина схватила его и встряхнула — так, что голова мотнулась и зубы клацнули. Этот звук не смогло перекрыть даже сопрано Агнесс.

Ach, wie so bald in trauerndes Schweigen

Wandelt sich alle der Fröhlichkeit [1].

Борух перевел на нее тяжелый взгляд.

Жалела ли она, что нашла его и взяла в семью? Нет, не жалела — и никогда не станет жалеть. Это ее крест и ее десятина Богу. То малое добро, которое еще можно совершить втайне от раскинувшего черные щупальца зла. Совершить изнутри и вопреки. Даже если удастся вырвать из этих щупалец только одного человека, одного ребенка — пусть. Она сделает это, не колеблясь ни секунды.

Но сегодня нервы были натянуты до предела. Злость и досада клокотали внутри. Выходка Боруха стала последней каплей — и Катарина срывалась на нем, хотя больше всего хотелось накричать на Макса.

— Ты себя погубишь, если будешь так поступать, — заговорила она, вдалбливая каждое слово пальцем в грудь Боруху, чтобы он наконец уяснил, в каком мире живет. — Не подходи к другим взрослым. Никому не называй своего имени и говори только по-немецки! Ты понял меня? Только так ты будешь в безопасности — здесь, в замке, под защитой герра Нойманна… и под моей.

Alle sie wollen heimwärts ziehen… [2]

Уже по-женски глубокий альт Хелены эхом отдавался в каменных сводах.

— Теперь твой дом здесь, — напомнила Катарина. — Обещай мне, что будешь осторожен.

Борух коротко кивнул, но Катарина нисколько ему не поверила. Нужно убедить мальчиков присматривать за ним, пока в замке чужие, решила она и, подталкивая Боруха, завела в спальню.

Все собрались здесь: кто-то читал книгу, кто-то, орудуя иголкой, чинил свою форму. Ансельм, Гюнтер и еще несколько ребят помладше сидели кружком в дальней части комнаты, у открытого окна. Как только Катарина вошла, они подскочили, пряча что-то по карманам. Наверное, игральные карты или сигареты, подумала Катарина, но проверять не было уже никаких душевных сил. Нужно будет при случае сказать Эберхарду.

— Личного времени сегодня не будет. — Она строго оглядела мальчишек, стоявших перед ней навытяжку, и добавила: — Это касается всех. Пятнадцать минут на гигиену — и по кроватям.

Развернувшись, вышла за дверь. В спальне несколько секунд висела тишина, потом Ансельм воскликнул рассерженно:

— Вот почему тебе нормально не живется, а?

Другие подхватили:

— Как же он достал! Пусть теперь сто раз подумает, прежде чем делать!

Катарина помассировала гудящие виски и пошла проверить, как там девочки. Она сделала что могла, — дальше мальчишки должны разобраться сами. Оставалось надеяться, что теперь Борух будет под надзором Ансельма.

После того как весной Канарис мобилизовал нескольких воспитанников, в том числе и Фридриха, Ансельм стал жестче. Злее даже. Зато быстро выбился в лидеры. Кажется, они с Фридрихом были очень дружны, Ансельм многому у него научился. Но о Фридрихе, как и о прочих, до сих пор не было никаких вестей.

Катарина вошла в комнату, и девочки окружили ее веселой стайкой. Они ждали вечернюю сказку, и Катарина, собрав их в строй, повела в малую гостиную, где слуги уже развели жаркий огонь. Она взяла с полки и открыла наугад братьев Гримм. Выпала сказка о Белоснежке. Катарина читала ее множество раз, но впервые поймала себя на сочувствии королеве. В последнее время она особенно остро