Продавщица 4: А с платформы говорят… - Анна Наумова

А хотя… почему, собственно, не была? С чего вдруг я так решила?

До меня вдруг дошла совершенно очевидная мысль, которая раньше никогда не приходила мне в голову. Я ведь почти ничего не знаю о моей названной сестре-близняшке. Мы с ней так ни разу и не встретились. А собственно, как мы с ней могли встретиться? Я же попадала прямо в ее тело!

Мне известные только сухие скучные факты: Даша Кислицына родилась в тридцатых годах прошлого века, выросла по соседству с другими девочками — Лидой и Верой. Едва окончив школу, Даша рванула в Москву вслед за подружками, чтобы начать новую жизнь. Лида, уехавшая первой, писала подругам такие красивые письма про театры, музеи, метро, что у Даши не осталось ни малейших сомнений — вся жизнь — в Москве, а в крошечном провинциальном городке, где она родилась, жизни нет и никогда не будет… Девушка побросала в старый бабушкин чемодан, сделанный еще до революции, пару ситцевых платьев, старенькие поношенные туфли, связку любимых книжек, взяла паспорт — и была такова. Уехала, чтобы никогда больше не возвращаться в прежнюю жизнь.

Так Даша вместе со своими подружками и стала «лимитой». В общем-то, ничего обидного в этом наименовании не было. Называют же и сейчас приезжих «понаехами», и почти никто уже не обижается… Хочешь работать в Москве — приезжай, соблюдай все необходимые формальности и работай в удовольствие… А в СССР год по лимиту на рабочие места в Москву допускали определенное количество мужчин и женщин из других городов и провинций. Отсюда и пошло название — «лимита».

В работе по лимиту не было ничего зазорного. А что? Работали же, а не тунеядствовали. Но все же к «лимите» коренные москвичи относились настороженно. Считалось, что девушка-лимитчица приезжает в Москву с целью всенепременно выйти замуж и удачно пристроиться. Поэтому юноши-москвичи, наущенные строгими мамами, чаще всего искали себе в жены москвичек. Об этом мне сразу же сказала Лида в первый день, как только я попала в Москву пятидесятых…

Значит, лимитчице Даше все же удалось выйти замуж… И в общем-то, в этом ничего удивительного нет. Когда я попала в СССР в третий раз, на дворе уже была середина семидесятых. За целых одиннадцать лет, что меня там не было, много всего могло случиться… К тому же, не такая уж Даша теперь и «лимита». Она — вполне симпатичная, умная и уважаемая учительница русского языка и литературы… А недавно вообще завучем школы стала…

— Чего на «Вы»-то? Пойдем, что ли? — прервал мои размышления Никита. — Ты теперь культурной ленинградкой заделалась? Замерз я, как собака, и отлить хочу. Дашка, похавать у тебя найдется что-нибудь?

— Пойдем! Дома похаваем! — резко сказала я, заметив соседку, которая, выгуливая собачку неподалеку, прислушивалась к нашему разговору. Еще, чего доброго, пойдут сплетни по дому. Стало ясно, почему я, точнее, настоящая Даша развелась. Кажется, этот чудик от меня просто так не отвяжется. Если не пущу его в квартиру, будет в подъезде ночевать и в дверь трезвонить. Чего доброго, еще и угол пометит.

Глава 14

Обалдевая от произошедшего, я вместе с невесть откуда нарисовавшимся бывшим супругом поднялась на свой этаж и открыла входную дверь, сказав:

— Проходи, гостем будешь!

— А может, и не только гостем? Ну согласись, нам ведь есть что вспомнить! Три года вместе прожили, пока у тебя характер не испортился… — осклабился новый старый знакомый, с шумом плюхнул на пол туристическую сумку, из которой жутко воняло рыбой, и предпринял попытку меня приобнять.

Я аккуратно, но твердо сняла со своего плеча волосатую длань с кривыми пальцами и ногтями с «трауром» и, поморщившись, сказала: — Не трогай, а то, не ровен час, заразишься от меня плохим характером. Снимай ботинки и в комнату проходи, Никита. Сумку здесь оставь, у меня на рыбу аллергия. Тапки извини, не предложу. Не рассчитывала я сегодня гостей принимать, не запаслась… Сама только недавно переехала…

— Аллергия? — снова изумился бывший, о существовании которого я пять минут назад вообще не подозревала. — А раньше вроде не было аллергии никакой! Что с тобой случилось такое? Курить бросила и на рыбку аллергию заимела? А? Где гальюн-то? Пиво наружу просится.

— Сама в шоке, не было аллергии, и вдруг появилась. На тебя, наверное, — не удержалась я от сарказма. — Туалет — прямо по коридору и направо. Рядом — ванная. Полотенце третье слева от входа. И на зеркало не брызгай.

Что-то недовольно бормоча себе под нос, бывший супруг удалился в ванную. А я тем временем, порадовавшись, что никто из соседей его не видел, и никому ничего не надо объяснять, пулей метнулась к себе в комнату и наспех оглядела ее. Не то чтобы мне хотелось произвести впечатление на незваного гостя, скорее, просто не хотелось, чтобы он увидел что-то из моих личных вещей. А еще я на всякий случай быстренько переложила несколько бумажных купюр, которые нашла в плаще настоящей Даши, из комода себе в карман платья. Кто его знает, этого Никиту…

Присев на краешек кровати, я задумалась. Так, кажется, придется смириться с тем, что некогда в жизни моей названой сестренки-близняшки произошли перемены, и она сделала не очень хороший выбор. Если она действительно прожила целых три года с этим приматом, который сейчас громко рыгала и сморкался в ванной, я искренне ей соболезную. Час от часу нелегче. Теперь к проблемам в школе, которые, кажется, у меня только-только стало получаться разгребать, добавились еще проблемы в личной жизни. Точнее, не у меня, а у Даши. Надеюсь, там, откуда я уже в четвертый раз прилетаю в СССР, у меня все еще есть мой любимый и долгожданный муж. Кажется, пора прекращать постоянно прыгать назад в СССР, а то, не ровен час, он о чем-то догадается…

Значит, когда-то настоящая Дарья Ивановна Кислицына не очень хорошо вышла замуж. Что ж, такое бывает. Ничто на свете не может гарантировать на сто процентов, что ты не ошибешься в своем спутнике жизни. И дело даже не в том, что люди с возрастом полнеют и лысеют. Уверена, что будь этот Никита приличным человеком, моя близняшка Даша из СССР любила бы его и с лысиной, и с пузиком… В конце концов, все в возрастом