Каменный век. Книга 1. Род Волка - Сергей Щепетов

Вот ему, Семену, приспичило не шутя. Еще пара походов через лес, и он останется голым. Теоретически это не смертельно. В литературе приводятся данные наблюдений над всякими юродивыми и «Маугли», которые и зимой ходили полуголыми и босыми. И даже, кажется, не простужались. Делаем вывод, что человек, вообще-то, может обходиться без одежды при довольно низкой температуре. Собственно говоря, кожа на лице существенно не отличается от таковой на спине и груди, но зимой мы ходим в шубах, а вот маску на лицо надеваем лишь в самых крайних случаях. Одно время, кстати, в больших городах появилась мода (или секты такие?) ходить зимой по улицам в шортах и футболке с короткими рукавами. Семен был когда-то знаком с парочкой таких чудиков и никакой ненормальности в них не заметил. Да что там говорить, один из его первых учителей и начальников, человек пожилой и солидный, был великим энтузиастом моржевания и так называемого «закаливающего суворовского бега» – это когда сквозь пургу и метель в трусах и майке.

Можно подойти к проблеме и с другой стороны. Помнится, учительница в школе безапелляционным тоном объясняла, что одежду люди изобрели для борьбы с холодом. А вот в свете последних (да и предпоследних) научных данных оказывается, что таки – нет! Не для этого! То, что можно уже считать одеждой, было изобретено в краях, где одеваться вообще незачем – тепло круглый год. Все эти обвязки и повязки носителям доставляли только неудобства. Спрашивается: тогда зачем? А в ритуальных целях! То есть изначально та же набедренная повязка играла такую же роль, как ожерелье на шее или перо в волосах, – она что-то обозначала, что-то символизировала, а вовсе не укрывала гениталии от посторонних взглядов и окружающей среды. Общая тенденция – чем больше на человеке одежды, тем выше его социальный статус. Достаточно посмотреть любую книжку с репродукциями древних рисунков и фресок: правители всегда в одежде, середняки в чем-то слегка, а рабы голые – им не положено. На Руси, помнится, на сидение в думе (в натопленном-то помещении!) бояре надевали по нескольку шуб. А кое у каких народов (не будем показывать пальцем!), живущих далеко не в самом холодном климате, до сего дня сохранилась традиция напяливать новое платье поверх старого. Да что там говорить, зайдите в разгар лета в любой среднеазиатский кишлак (или хотя бы на ближайший рынок) и спросите у первой встречной дамы: все, что на ней надето, – это для борьбы с холодом?

Из всего этого можно сделать глубокомысленный вывод, до которого, кажется, никто из ученых еще не додумался: люди не одевались по мере расселения в холодные районы, а, наоборот, продвигались на север, потому что на юге им было жарко в одежде, которую они вынуждены были носить в силу традиций и обычаев. Отсюда мораль: человеку, свободному от предрассудков, одежда не нужна. Во всяком случае, пока нет снега. Ну, будет дискомфортно первые… год-два, зато сколько забот долой, когда привыкнешь! М-да-а-а…

Но, с другой стороны, живут же на свете извращенцы (и таких немало!), которые по утрам чистят зубы, даже если не собираются выходить в этот день из дома! А некоторые, отправляясь на работу, каждый раз надевают чистые носки, хотя прекрасно знают, что ботинки там снимать не придется, – у них, видите ли, принципы, которыми они не хотят поступаться. И почему-то такие люди вызывают уважения больше, чем суровые и неприхотливые мужчины, которые, попав в тайгу, перестают мыться, бриться, стирать портянки и снимать на ночь телогрейку. Что-то, наверное, в этих принципах есть, а? Путь вниз легок и быстр…

Возвращаясь к имеющимся в наличии баранам, можно сделать заключение: наверное, стоит потренироваться обходиться без одежды, но уж во всяком случае не потому, что ее нет. Не потому, черт побери, что не смог ее сделать!

«Итак, – приступил наконец к конструктивному мышлению Семен, – обработка шкур и выделка кож включают следующие операции: отмочка, растяжка, сушка, мездрение, пушение бахтармы (каково!), золение, сгонка волос, мягчение и лощение. Теперь пойдем в обратную сторону: нужны ли мне кожи? Да! Очень нужны? Ну, как сказать… Значит, вычеркиваем лощение, мягчение, сгонку волос и, разумеется, золение. Ну, насчет пушения этой самой бахтармы мы еще подумаем, а от всего остального, пожалуй, никуда не деться. Значит, отмочка. Если шкура „парная“, то отмочка не нужна, а у меня что? С момента убиения животных прошло больше двух суток. С момента свежевания – меньше, – так какие же у меня шкуры? С другой стороны, кратковременная отмочка сырью уж никак не повредит!»

Придя к столь глубокомысленному и научно обоснованному выводу, Семен загрузил шкуры в реку, придавил их камнями, чтобы не всплыли, и отправился в лес за колышками. Он настрогал их целую охапку, вернулся к костру и занялся решением следующей проблемы. Рамы у него нет, делать ее хлопотно, значит, растяжка будет производиться на земле. Ну, и все остальные операции, естественно, тоже – это, в общем-то, не нарушение технологии. Но грунт под натянутой шкурой должен быть ровным, иначе как же работать? Пустячок, а приятно: ничего ровного поблизости нет, а ходить куда-то вдаль не хочется, поскольку вся процедура займет, уж всяко, не пару часов. А раз нет, придется создавать!

В общем, выделка шкуры для Семена началась с земляных работ – он выковыривал камни и выравнивал площадку. Операция отняла много времени, но он уже имел некоторое представление о том, как в этом мире приходится расплачиваться за небрежность и торопливость. Семен не поленился даже натаскать песку с берега, чтобы засыпать оставшиеся после камней ямки. В конце концов он решил, что лучше уже не будет, и пошел вытаскивать из воды шкуры.

Вытащил, кое-как слил и отжал воду, расстелил на площадке шерстью вниз и собрался уже забить в край первый колышек, да призадумался: что-то не то!

«Вот, помнится, как-то раз в верховьях Вайкэваама пастух Руслан Иванов свежевал олешка. Шкуру он с него снял, как старый бабник снимает колготки с очередной подружки, – раз, два и готово. Но! Но то, что у него получилось, мало похоже на то, что имею я. А почему? Умение, навык – это все понятно. У меня должно было получиться хуже, а получилось просто НЕ ТАК!»

Не сразу, но до Семена дошло: пастух снимал шкуру, имея в виду ее последующую выделку, а он просто сдирал, чтобы освободить мясо. Все его старания были направлены на то, чтобы хоть как-то шкуру отделить от туши (в одиночку это так неудобно!), ну и, конечно, не прорезать при этом. В итоге на внутренней стороне кое-где осталось не только подкожное сало, но даже обрывки мяса. То-то шкуры оказались такими тяжелыми! Какая тут может быть отмочка и сушка, не говоря уж о мездрении, если и до мездры-то не сразу доберешься?! Ох-хо-хо-о…

Семен закинул волчью шкуру, как более ценную, обратно в реку, а оленью перекинул через «седалищное» бревно у костра и принялся ножом счищать остатки сала и мяса. Он занимался этим час, два, три… Может быть, и четыре. Потом достал волчью шкуру и начал все сначала. Он уже устал материть самого себя: «Что стоило чуть больше постараться при свежевании туши?! Ну, потратил бы на это еще пару часов. А так – сэкономил час вначале, чтобы потом потерять из-за этого день! Но с другой стороны: одно дело, когда ты сидишь в собственном лагере у костра возле жилища, у тебя есть вода и какая-никакая еда, и совсем другое, когда ты посреди степи без еды и воды возишься с огромной тушей, которую в одиночку даже с боку на бок перевернуть непросто. С тебя течет пот, тебя кусают оводы, отгонять которых целая проблема, потому что руки по плечи в… Впрочем, в „этом“ не только руки, но и все вокруг.