Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Могу повторить. Двадцать тысяч.

— Нет, сумму я услышал. Но вы слишком тихо сказали, зачем мне это делать. Каюсь, видимо, невнимательно слушал.

Он насупился.

— Это неважно. Получите деньги и уезжайте. Всё ваше имение стоит меньше, вы ни в чём не прогадаете.

— Я не покупаю котов в мешке, уважаемый. Если мне не ясна причина сделки, заключать её я не буду. Уж извините!

Лицо Вадима Петровича стало красным. Злишься? Очень хорошо!

Секунд двадцать он молчал, зло уставясь на меня. Потом взял себя в руки, глубоко вдохнул и ответил:

— Твой дядя, — он внезапно перешёл на «ты», — кое-чем обладает. И это наследство он должен вернуть в род Шереметевых. А ты посторонний! Не тебе владеть достоянием рода.

Нормальненько так.

— Подозреваю, Василий Фёдорович не хочет его вам возвращать, да?

Судя по лицу гостя, дядя показал им здоровенную фигу.

— Увы, дорогой мой Вадим Петрович, увы. Я не могу идти против воли дяди. Или вы хотите заставить меня нарушить волю умирающего?

Шереметевский сынок противно улыбнулся.

— Ты пожалеешь об этом. Отец проявил излишнее благородство, предложив тебе деньги и достойный выход. Но теперь мы поступим по-моему.

У меня засосало под ложечкой — бастард призывал Талант и собирался его использовать против меня.

Глава 8 — Наследство

Бастард, он и есть бастард. Талант у Шереметева оказался жидковат — он взмахнул рукой и чуть помедлил, собирая силы. Но этого мгновения мне хватило, чтобы кувыркнуться за ближайшие кусты.

Пух!

Зелёные листья превратились в серый пепел, а ветки занялись пламенем. Вот зараза! Мне пришлось откатиться по земле, чтобы не сгореть заживо.

Пусть у него и слабый Талант, но против меня довольно и этого. Сожжёт и не поморщится. Не может деланный сражаться против урождённого, это все знают.

Но для таких случаев у меня в рукаве была козырная шестёрка. Пучок соломки, подстеленной на всякий случай. На шее у меня болталась медная подвеска на верёвочке. Пальцы сами нащупали её и согнули выступающий край.

Даже через рубашку я почувствовал, как нагрелась медная пластинка. Три Знака и маленькая Печать сработали, укрывая меня волшебным пологом.

— Где ты? — заревел бастард. — Выйди и умри как мужчина!

Ага, прямо сейчас, бегу и падаю. Я встал с земли и вытащил пистоль.

Через пламя фигура Шереметева казалась размытым призраком. Но взмах руки для нового удара я разглядел отчётливо и, не раздумывая, выстрелил в растопыренную ладонь.

Бух!

— А-а-а-а!

Попал! Замечательно.

То ли от боли, то ли от злости, но бастард ответил ударом на мой выстрел. На этот раз не огнём, а яростным порывом ветра.

Воздушное крыло задуло стену огня, а затем ударило меня в грудь. Повалило обратно на землю и протащило по траве десяток шагов. В глазах потемнело, и я чуть не потерял сознание.

Увы, не тягаться мне с бастардом. Подвеска треснула, Знаки погасли, а других заготовок не было.

Вот и всё, Шереметев шёл прямо на меня. Злой как чёрт, с окровавленной рукой. Похоже, выстрел из пистоли оторвал ему несколько пальцев, но не лишил возможности убивать магией.

Я скривился от боли, пытаясь встать. Если уж умирать, то стоя, с честью и насмешкой над врагом. Подъём, деланный! Может быть, тебе повезёт, и ты сможешь отстрелить этому гаду ещё что-нибудь выступающее.

Шёл бастард быстрее, чем я поднимался. Ни за что бы не успел встретить его на ногах, если бы не рыжая тень, мелькнувшая у земли.

Подобрыш Мурзилка с яростным мявом бросился на Шереметева. В одно мгновение взлетел к голове, цепляясь за одежду, и вцепился зубами и когтями ему в ухо.

— А-а-а!

Орал бастард так, будто ему голову откручивали. Попытался схватить Мурзилку искалеченной рукой, но лишь перемазался кровью. Он замотал головой, и котёнок повис на разодранном ухе как экзотическая серьга. Кожа не выдержала, порвалась, и Мурзилка улетел куда-то в кусты, размахивая лапами и яростно вереща.

Этой передышки мне хватило, чтобы подняться и навести пистоль на окровавленного Шереметева. Сейчас узнаем, кто быстрее — магия Таланта или колдовство, вложенное в оружие.

— Отойди, племянничек.

Я обернулся на голос. По лужайке Дворецкий катил большое кресло на колёсиках, в котором сидел дядя. На лице старика блуждала радостная и хищная улыбка.

— Не загораживай нашего гостя. Мне как раз хватит сил, чтобы прибить Шереметевского ублюдка.

Может, бастард и был бесчестной сволочью, но дураком он не был. Его фигуру окутало мерцание колдовского щита. И не дожидаясь, пока дядя атакует, он бросился наутёк. Вихляя, как заяц, он пробежал между деревьев и скрылся за домом.

— Жаль, — дядя усмехнулся и посмотрел на меня. — Идём, надо поговорить.

* * *

Дворецкий откатил кресло в спальню и уложил дядю в постель. Минут двадцать тот ворочался, устраиваясь поудобнее, жаловался на жизнь, слишком жёсткую постель, ленивых слуг и на весь несовершенный мир вообще. Дворецкий слушал монолог с каменным лицом и только поддакивал.

— Видел? — указал дядя на него. — Кремень, а не человек. Что ни говорю — и глазом не поведёт.

Он засмеялся и шутливо ткнул Дворецкого кулаком.

— Гвардеец! А теперь чаю мне налей, покрепче.

Выпив залпом здоровенную чашку, дядя посмотрел на меня.

— Талант хотел себе?

Я пожал плечами. Какой глупый вопрос!

— Смысл его хотеть? Если при рождении бог не дал, то не купишь и не украдёшь. Всё равно что безруким ждать, что ладошка отрастёт.

Драка явно привела дядю в хорошее расположение духа. Он снова засмеялся и покачал головой.

— Талант Таланту рознь, — старик внезапно перестал хохотать и посмотрел на меня тяжёлым взглядом. — Будет тебе Талант.

А не спятил ли дядя на старости лет, случаем? Может, попросить Дворецкого, чтобы связал его? Вдруг буянить начнёт, ещё поранится.

— Думаешь, я в маразм впал? Нет, дружок, ошибаешься.

Дядя протянул Дворецкому чашку, дождался, пока тот наполнит её, и сделал громкий глоток.

— Ты когда ехал, что думал? Что я тебе в наследство имение оставлю? Да тьфу на него сто раз. Мелочь это, остатки роскоши. Я, считай, все богатства, что имел, прогулял давно.

Он улыбнулся будто бы сам себе, вспоминая весёлые деньки. А затем снова стал серьёзным и поманил меня пальцем.

Стоило мне подойти ближе, дядя ухватил меня за камзол и притянул к себе.

— Знаешь, кто я? А? Не знаешь. Я, племянничек, некромант.

Точно спятил. Какой ещё некромант? Да я в жизни такой пурги не слышал.

— Редкий у меня Талант, особый, — дядя продолжал шептать мне в лицо. — Детишки с ним, почитай, и не рождаются. И в