Броня Молчания - Владимир Осипцов

— Нет.

— Суд удовлетворён! Вернитесь на своё место.

Принцесса и её спутники с некоторым подозрением следили за этой церемонией, поворачивая головы все хором. Сразу после Тардеша на своё место вернулся и младший судья, а старший, взяв в руки пачку листов договора, который они только что подписали, поднялся и объявил:

— Итак, изучив внимательно все улики и показания, ведомые мудростью и справедливостью, под чутким руководством Сената и Отца Нации, Суд Чести Амаля, никогда не пятнающий это имя, постановил:

Пункт первый: приостановить дело гражданина Амаля, называющего себя «Агира» вплоть до появления более доказательных улик. Меру пресечения «арест» смягчить до меры «домашний арест» в каюте одного из кораблей Особого Экспедиционного Флота.

Пункт второй: признать подсудимую Явара виновной в неподчинении приказу и отстранить её с должности командующей корпусом. Но, учитывая её заслуги во взятии Крепости Коцит, восстановить в должности и назначить на пост аюты-заместителя Второго Архидрагонария Республики по диверсионно-разведывательной деятельности. Вернуть все награды и имя, данное при инициации.

Пункт третий: признать генерала Метеа достойной гражданства Республики, и ходатайствовать о присвоении оного перед Сенатом.

Пункт четвёртый: поручить генералу Метеа в пятидневный срок избрать себе заместителя из числа офицеров своей армии и в месячный срок передать командование. Разумеется, как у представителя правящей семьи своей родины, у неё останется право распоряжаться собственными солдатами по своему разумению, но Республика Амаль будет обсуждать союзные действия только через другую кандидатуру. Генералу Метеа же, урождённой Третьей Принцессе Гайцона, поручается в месячный срок после сдачи полномочий организовать разведывательно-диверсионную службу флота и приступить к обязанностям Аюты Секулярии Второго Архидрагонария.

На этом суд окончен. Подсудимая с этого момента признаётся полностью невиновной, и освобождается от всех видов ограничений свободы. Всем гражданам и не-гражданам Республики предписывается вновь относиться к ней с уважением и субординацией согласно её званию, подвигу заслуг и пролитой крови.

Зал встал, аплодируя. Торжествующая Азер оглянулась на хозяйку и увидела с изумлением, с какой грустью та смотрела на клетку с гандхарвом:

«Прости меня друг… прости…» — молилась уже названная «Аютой» одним голосом мыслей…

…- Товарищ маршал? — отсалютовал девушке легионер при двери в адмиральскую каюту.

— Нет, теперь всего лишь генерал, — «новости распространяются слишком быстро»

— Сочувствую. Наша когорта всегда была за вас — это вы вытащили остатки нашего легиона из той мясорубки под Толтынхашем. Жаль, что вам не удалось…

— Пропустите товарища аюту, караульный! — раздалось из-за двери.

— Ох, ты, ничего себе! Аюта! Так это повышение… — дверь раскрылась, и девушка его недослушала — улыбаясь, покивала головой и вошла внутрь.

…Драгонарий стоял перед аквариумом, опёршись локтями о верхнюю рамку, над которой оставалось открытое отверстие, чрез которое он кормил рыб. Он ещё не снял парадной одежды, и тяжелый плащ бессильным крылом стлался по второй руке до полу. Завидев вошедшую, призрак оттолкнулся от шкафа, просыпав корм на чистую манжету, и выпрямившись, повернулся к ней лицом, подбирая плащ:

— Ну что? Как ощущения?

Свеженазначенная аюта склонила голову набок, словно к чему-то прислушиваясь:

— Ничего необычного. Лишь чувства облегчения… и стыда.

Драгонарий усмехнулся, и принялся снимать плащ. Замер на полдороге:

— А стыда почему?

— Господин Агира… Всё-таки я ничего не смогла сделать для него…

— Ну, почему «ничего»⁈ — Тардеш снял плащ и ушел в соседнюю комнату, где стояла его кровать. Девушка следила за ним взглядом, не двигаясь. Он оттуда продолжал: — Ты добилась отсрочки до конца войны. А это уже значительное дело, — Он появился уже в другой тунике: — У нас, обычно после войны идёт амнистия всем, кому можно, хотя, у него немножко другой случай, я думаю, можно будет подтянуть.

Тардеш оглянулся на демонессу. Та стояла молча, с непривычно широкой улыбкой, грея его добрым взглядом. Точь-в-точь как невеста перед женихом. Они молчали оба минут пять! Потом Тардеш не выдержал, рассмеялся, и сразу же замахал руками:

— Извини-извини! Но уж больно двусмысленно мы стоим.

— Простите, господин драгонарий… я…

Тот замахал руками опять:

— Не-не-не! Ты что извиняешься⁉ — он сделал попытку улыбнуться, забыв, что она не видит его лицо: — Ну, как же это…

— Когда Вашей аюте приступить к своим обязанностям, господин драгонарий?

И как-то холодком повеяло от всего этого.

«Ну вот, всё сам испортил» — и посмотрел на рыбок:

— Не бери в голову. Всё равно ты мне нужна как полководец, а не как начальник спецназа. К тому же, ещё на организацию сколько времени уйдёт… Я просто считаю это разбазариванием весьма ценных кадров, и не буду возражать, если вы будете числиться только формально, а я честно предпочел бы вас видеть на прежнем посту, где мы отлично сработались, — Метеа встала рядом, и тоже посмотрела на рыбок:

— Не беспокойтесь, господин драгонарий. Подготовку спецгрупп в своей армии я начала ещё во время ареста. Для их использования нужно только наладить контакты с вашими, — и повернула лицо к адмиралу.

Прозрачные рыбы глупо таращили глаза на призрака и демоницу, смотрящих друг на друга.

— Я восхищаюсь вами, — хрипло выдавил из себя Тардеш: — Вы с самого начала шли на процесс, приготовившись к такой развязке…

— Да, — слегка кивнула она, опустив глаза, — Да, конечно, — и опять отвернулась к рыбкам.

— Девочка…

Она посмотрела на него и, пытаясь сказать то твёрдо, то тепло, наконец, произнесла:

— Я не разочарую господина драгонария. Я буду достойна оказанного мне доверия…

Вот как тут быть? Таких такое свершивших девушек можно отблагодарить лишь одним способом, но… он-то что может сделать⁈ Тардеш замялся и резко сменил тему разговора:

— Вы не собираетесь идти на сегодняшний вечер?

— Вечер⁈

— Церемония, посвященная завершению суда. Обычно, если суд выносит оправдательный приговор, судьи и участники процесса собираются вместе и празднуют это событие…

— Мне предлагали, но я проигнорирую. Я не могу быть настоль лицемерной.

— Да… ты права… это действительно сильно отдаёт лицемерием, — он вздохнул, разведя руками: — Я вот, к сожалению, не могу отказаться, как ты. Я главный гость. И поэтому — тебе завидую.

— Извини, — с честными глазами попросила прощения его аюта.

— Ой-ё, — пробормотал в ответ Тардеш и опять отвёл взгляд.

Да, в конце концов, что он делает из всего этого какую-то космическую проблему! Никакой проблемы нет, ведь нет никакой проблемы, есть только любящие друг друга