Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

Проходивший мимо охотник Пьеро застрелил маньячку Мальвину.

Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец.

Это был гениальный кукольный спектакль, затягивающий в пучины безумия. В то же время он захватывал филигранностью исполнения, погружая зрителей в транс. Когда представление завершилось, Карло аккуратно собрал марионеток и подошёл к лавочкам с одеждой.

— Милая Элис, тебе всегда нравилась Мальвина. Прими её в подарок, — скрипуче произнёс он, укладывая одну из кукол на симпатичное синее платье в белый горошек.

Карло шёл по рядам и расставлял кукол. Мы с Антонио стояли на ватных ногах, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание. Казалось, кошмар, который разворачивался перед нами, вот-вот поглотит нас целиком. Закончив свой жуткий ритуал, Карло неспешно ушел в дом. Мы впервые за долгое время смогли вдохнуть полной грудью и обессиленно осели на землю.

— Скажи, Наполеон, ты проклят? — вытерев пот со лба, спросил Антонио после недолгого молчания. — Рядом с тобой все страдают, или это только мне так везёт?

— Почему ты так решил, друг мой? — удивлённо переспросил я.

При слове «друг» Антонио вздрогнул и отодвинулся на шаг.

— Ты на Корсике всего два дня, а за это время я уже дважды чуть не сошёл с ума! Можно я не буду твоим другом? Выбери кого-нибудь другого. Почему плохо должно быть только мне? — запричитал он, отходя от меня всё дальше.

— Ты говоришь глупости, но я понимаю, это нервы. Вставай, пойдём посмотрим, что делает мастер, — сказал я, поднимаясь с земли.

Антонио закрыл глаза и отрицательно замотал головой.

— Иди один. С меня хватит, я здесь посижу, — ответил он, не открывая глаз.

Я тяжело вздохнул и медленно побрел в дом. Наверное, Антонио был прав, оставшись во дворе, но я не мог бросить бедного кукольника. Возможно, следовало забрать его или предложить помощь…. Но в большой мастерской в кресле я нашел уже мертвого Карло с перерезанным горлом. Напротив него стоял автоматон, выполненный в виде мальчика с длинным носом. В одной руке он держал замысловатый блестящий ключ, в другой — окровавленный нож. Я тихо вышел из дома, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Антонио, хватит сидеть на сырой земле. Вставай, поехали к твоему отцу, он, наверное, заждался, — сказал я, цепляясь за остатки самообладания, чтобы скрыть внутреннее смятение.

Глава 12

Разместившись в кабриолете, мы ещё минут двадцать молча пылили по дороге, находясь в полном душевном раздрае. За резким поворотом открылся замок на холме. Обнесённый по склону невысокой каменной стеной, он казался выше, чем был на самом деле. Эта стена могла сдержать разве что неразумных животных, но в военных действиях была бесполезна. Дорога привела нас к створкам открытых ворот, возле которых скучали четверо вышибал. Именно вышибал, а не воинов: без защитного снаряжения, вместо оружия — дубины. Они сидели за грубо сколоченным столом, потягивая какую-то бурду из глиняных кружек. Для полного антуража не хватало только стука костяшек домино и радостных криков: «Рыба!»

Увидев нас, эти охламоны, привстав с лавки, радостно помахали руками и, плюхнувшись обратно за стол, продолжили свой нелёгкий труд — охранять ворота. Можно сделать герцога из мафиозо, но вот мафиозо из такого герцога убрать нельзя, подумал я.

Ритуал встречи двух почти равных по социальной значимости людей был формально соблюдён. Герцог встретил меня, стоя в парадном зале, и предложил перейти в курительную комнату, чтобы скоротать время до трапезы в лёгкой светской беседе.

Было заметно, что подобный стиль поведения все же неудобен этому незаурядному человеку.

— Герцог Маналезе, вы — отец моего лучшего друга. Признаюсь, мне сложно соблюдать все условности высшего общества. Надеюсь, простоту общения вы не сочтете оскорбительной, — с открытой улыбкой сказал я.

Честно говоря, для меня это все трудностей не составляло, но хотелось вести диалог с герцогом в более доверительном тоне. Начиная с третьего курса, в школе ведьмаков устроили занятия по правилам хорошего тона в высшем обществе. Да и в прошлой жизни на крупных симпозиумах приходилось надевать пиджак и придерживаться правил этикета.

Напряжение, сковывающее наше общение, быстро исчезло. Герцог, извинившись, удалился по срочным делам и предложил мне отдохнуть перед вечерней трапезой. Он сказал, что пришлёт служанку показать мои покои.

Молоденькая девушка, придя за мной, с самого начала повела себя как дама нетяжелого поведения. Вначале она попыталась поразить меня округлостями своих нижних девяноста, демонстрируя путь к моим покоям. Когда же она пропускала меня в апартаменты, её верхние девяносто неожиданно притёрли меня к дверной коробке. Проскользнув в комнату и встретившись глазами с этой прелестницей, я понял, что избежать «большой и чистой» любви с её стороны не удастся. Не то, чтобы я возражал!

Время до вечерней трапезы пролетело незаметно. Кажется, в конце нашего прекрасного «марафона» я задремал. Разбудил меня стук в дверь. Обольстительная служанка уже покинула спальню, оставив после себя лёгкий запах сирени и винограда.

Тем временем, пустой живот дал о себе знать. Забавный у меня распорядок приёма пищи: вчера ел один раз вечером, и сегодня — тоже. Как там говорят, «ужин отдай врагу»... фиг ему, а не мой ужин.

Спустился в трапезный зал. За столом присутствовали герцог и его старший сын Франческо. Раздавал блюда и распределял угощения старый хромой слуга. Франческо пытался поддерживать светский разговор, который затихал с каждой новой порцией еды, исчезающей с моей тарелки. Частично восполнив затраты сил и дав понять слуге, что готов продолжить банкет, я обратил внимание на подозрительную тишину, воцарившуюся в зале. Её не нарушали даже жужжащие повсюду мухи.

— Что такого? Просто немного проголодался, — пожал я плечами и виновато улыбнулся.

— Прошу вас предупреждать заранее, когда будете действительно голодны. Тогда я постараюсь сбежать подальше, — пошутил Франческо.

— Ну что ж, раз все утолили голод, я готов перейти к серьёзному разговору, — сказал я, откинувшись на спинку стула.

Мы вчетвером отправились из обеденного зала в библиотеку. Возле камина, по бокам которого зажгли канделябры, стоял круглый столик. На нём уютно разместились бокалы и пыльная бутылка дорогого вина. Вокруг —