Меч Тамерлана - Роман Валерьевич Злотников

всерьез вознамерился завладеть, не желая уступать их ни хану, ни кагану урусов, ни даже самому эмиру Тимуру! С последним, впрочем, придется поделиться, но львиную долю Едигей все одно оставит себе и своим ногайцам. Заодно получив от Тамерлана все причитающиеся почести за решение давно назревшей проблемы…

Да и покоренных требуется хорошенько проучить – что урусов, что булгар и их союзников. Кто знает, как сложится дальнейшая судьба Едигея? Быть может, умелый воин и талантливый военачальник и сам когда-то займет престол в Сарай-Берке, став «великим эмиром» при очередном хане-марионетке?! Почему бы и нет, учитывая все усиливающуюся ненависть темника к Тохтамышу… И непокоренные, кичащиеся своими победами урусы и булгары будущему «великому эмиру» совершенно не нужны.

На поле грядущей битвы явились два полнокровных тумена – в засаде в Сарай-Берке осталось около пяти тысяч татар Синей Орды, жаждущих отомстить урусам за гибель своих сородичей в Булгаре. Остальная же орда выступила навстречу вдвое уступающей рати покоренных… И все же Едигей наотрез отказался атаковать первым и с ходу бросить в бой три тысячи отборных гулямов-копейщиков Турана, облаченных в кольчуги или иные панцири. Нет, он скрыл свой тумен, включая и панцирную конницу, на левом крыле ордынцев – спрятал его за рядами конных татарских лучников, используя не очень глубокую, но протяженную балку в тылу… Теперь же настал черед ввести верных нукеров в бой.

Дмитрий Боброк-Волынский, воевода великого князя Московского Дмитрия Иоанновича

Боброк с горечью взирал на то, как свежие силы ордынцев атаковали на правом крыле его рати… Атака врага началась с того, что татарский «хоровод» вдруг распался, смешал расстроенные ряды, а после поганые ринулись на булгарских лучников, заставив тех попятиться.

Следуя заранее обговоренному плану на бой, в копейный напуск ринулись многочисленные мокшанские всадники, и им удалось на время потеснить татар, отбросить ворога назад… Но уже тогда с высоты небольшого холма воевода увидел, как пришла вдруг в движение орда, как именно на правом крыле битвы вдруг уплотнились ряды поганых, как ринулись в стороны легкие конные лучники, пропуская многочисленных свежих всадников! И клин их обрушился на мокшу, мгновенно опрокинув воинов инязора Паруша…

Воевода еще не успел понять, сколь многочисленна в действительности ханская рать, ведь в бой вступили лишь первые тысячи тумена Едигея. Зато он осознал, что враг ввел в бой главные свои резервы, поставив все на кон… Но у воеводы также остался резерв пусть немногочисленных, но крепко обученных и отлично бронированных всадников. Его он и повел в сечу, надеясь если не победить, так хотя бы остановить натиск татар, не дать окружить союзников…

Дружинники последовали вперед шагом, медленно, но неотвратимо сближаясь с ворогом. Хорошо хоть, что мокша, завидев следующих навстречу русичей, разошлась в стороны, открывая воеводе врага, а поганые уже замедлились, потеряли скорость после собственного копейного напуска… Боброк, однако, не погнал дружинников в непродуманную, поспешную атаку, а постарался вывести дестриэ дружинных на требуемые сто шагов перед разгоном. Заодно приказав витязям разойтись в единственную линию конных копейщиков, способных опрокинуть ворога одним тяжелым ударом!

Заметили поганые русичей, стушевались; но в спину ворога подталкивают тысячи ногайцев, еще не вступивших в бой; соратники не дают отпрянуть назад, уклониться от столкновения… А между тем уже замедлилась мокша, приостановив бегство; уже вернулись в бой уцелевшие буртасы, да и батыры Ак-Хози покуда на равных бьются с татарами на левом крыле!

Значит, есть еще шанс, еще можно выиграть…

Ну вот и сотня шагов осталась до вражеских панцирных всадников. Хотя кто считает кольчугу настоящим панцирем, коли русские витязи облачены в прочные дощатые брони?! И пусть они растянуты в единственную линию, зато теперь ширина их строя не уступает ворогу! А сколько рядов в орде поганых – так чего их считать? Таранный удар русичей опрокинет их все до единого!!!

– Вперед, за Русь! Не жале-е-еть!!!

– НЕ ЖАЛЕ-Е-ЕТЬ!!!

Дружинники отозвались на зов воеводы древним боевым кличем владимирских ратников, приводящим татар в трепет что под Коломной, что на Куликах. Да и на Чудском озере ливонские рыцари успели осознать, что за сим кличем следует неотвратимая смерть… Дрогнула земля под копытами русских жеребцов! Дрогнули сердца поганых, когда закованные в сталь витязи неудержимо устремились на них, склонив необычайно длинные пики в грудь татар!

Не осталось у ордынцев сил даже на ответный боевой клич… И все же гулямы Тамерлана упрямо подстегнули коней, бросив их навстречу дружинникам, потому как иного выхода у них уже не осталось.

Как же тяжело бились сердца нукеров, следующих в передних рядах…

Но вот сошлись две волны всадников! С грохотом, ревом боевых жеребцов, грудью таранящих азиатских коней… И криком поганых, насквозь пронзенных гранеными копьями русичей! Один удар – и сотни гулямов Едигея, отборных восточных копейщиков, разом сгинули под неудержимым катком русских рыцарей…

Но пять сотен – это тонкая цепочка всадников против десятитысячной массы тумена. Удар дружинников остановил натиск татар, выиграл мокше время, но, опрокинув три, четыре ряда поганых, русичи потеряли разгон, сломали древки копий, не выдержавших напряжения тарана. Витязи Боброка схватились с ордынцами в упорной рукопашной, но разве может хлипкий калкан остановить тяжелый, неотвратимый удар булавы? Разве может найти верткая степняцкая сабля брешь в клепано-пришивной броне дружинников?!

Кажется, что нет… Кажется, что отчаянная атака Боброка сумела остановить ворога – и если она и не переломила ход битвы, то и не позволила хану прорваться в тыл союзникам на правом крыле.

Но Едигей не стал бы ближником самого Тамерлана и одним из лучших его полководцев, если бы не умел сражаться, если бы не умел вовремя реагировать на действия противника на поле боя… Поняв, что даже оттеснить урусов его гулямы пока не в состоянии, он изменил направление удара большей части своего тумена. Верные ногайцы и прочие нукеры темника, собранные им в Туране, ударили через центр, опрокинув легких булгарских лучников; они зашли в тыл отборным батырам Ак-Хози! И если эмир до того упрямо сражался, отчаянным волевым усилием сохраняя душевное равновесие, то после удара Едигея он бросился бежать, увлекая за собой сородичей и остатки буртасов…

Примеру эмира последовал и Паруш, он увел мокшу вслед за булгарами… Инязор промедлил, собирая своих ратников в кулак, прежде чем прийти на помощь Боброку, дал воинам небольшой отдых. Но, осознав, что битва уже фактически проиграна, он не рискнул прийти на выручку русичам, только что спасшим мокшу от разгрома и истребления…

Лишь дружинники, скованные боем, не смогли вовремя отступить. Тяжело дышащий Боброк-Волынский, устало отмахивающийся от татар уже практически