Некромантами не рождаются - Екатерина Александровна Боброва

виде Живки на лицах фаттарцев отразилось брезгливое понимание, из чего Сергей сделал вывод, что мертвые питомцы у некромантов не редкость и с этой стороны проблем не будет.

Шиль скорее всего уже предупредил своих парней. Безмолвным чихать на кошку, у них и без нее проблем много. Осталось решить вопрос с командой.

И чем он займется после того, как убедится, что Живке на борту ничего не грозит?

Начнет читать книги, которые предоставил Третий? Так он не знает ни асмасского, ни фаттарского. Мыслевик же работал лишь на устную речь. Харт обещал помочь с переводом, но Третьему пока не до чтения вслух недоучке некроманту. Сунуться к кому-то из гостей? Не стоит. Хотя… Сестра просила не забывать о поиске якоря. И если стихийница не подходит, так может присмотреться к фаттаркам? У него целых два варианта имеется.

— Привет!

Сергей вздрогнул, повернулся и неверяще глянул на окликнувшую его девушку. Такийка. Красивая настолько, что дух захватывает и кажется — смотришь на творение художника, а не на живого человека. Яркие, словно изумруд, глаза, оттененные черной волной блестящих волос. Ровный цвет кожи. Взгляд: воплощение нежности и смущения. Идеально для того, чтобы заинтересовать мужчину.

Только он некромант.

Сила ледяной волной ненависти поднялась изнутри, нашептывая, что мертвой девушка будет еще краше, а главное — послушнее. Зачем ей мозги? Чтобы смущать хозяйку дурными желаниями? Он может сделать ее чище, правильнее. Убрать ненужную свободу выбора. Перестать мучать бедняжку глупыми чувствами.

Наверное, так начинается безумие, — отстраненно подумал Сергей. У ноги обеспокоенно мяукнула кошка, почуяв прилив силы.

Издаваемые Живкой звуки одно время интересовали Кайлеса — мертвые, обычно молчаливы, и он высказал догадку о том, что Сергей оживил кошку буквально через несколько минут после смерти, потому голосовые связки не успели атрофироваться.

— Можешь не стараться, — холодно глянул он на девушку, с трудом беря колющуюся иглами стужи силу под контроль. Странно, раньше ему не хотелось убить никого столь сильно, как эту красотку, что призывно хлопала на него ресницами.

— Я не помню, как учил тебя приветствию своего мира, зато знаю — ты подруга той дряни, что убила меня приворотом.

Девушка отшатнулась, словно он ее ударил. Краска отхлынула от лица, взгляд стал растеряно-обиженным, как у ребенка. Впрочем, ребенком она и была. Сколько ей? По местным меркам около тридцати. Совсем молоденькая.

А сила продолжала бунтовать, и он отвернулся, ища успокоения в уходящем вдаль горизонте. Интересно, если он сорвется, Харт убьет его лично или отправит своих невидимых псов проткнуть ему сердце?

А эта… все не уходила. Еще и дышала столь часто, что ему до боли в стиснутых ладонях хотелось это дыхание оборвать…

— Мне искренне жаль, — с усилием, явно ломая гордость, произнесла девушка.

— А мне нет, — бросил морю Сергей. Когда много раз просишь вселенную дать тебе силу, грех жаловаться после, что она поняла тебя не так.

— Я могу стать отличным некромантом.

Наверное, станет. Он упрямый. И книги осилит. Освоит какое-нибудь заклинание, чтобы Харта обездвижить и заставить ему их переводить. Или сам выучит асмасский. Да, это надежнее. Ну или сразу фаттарский. Попросить ту, хорошенькую, с косой ему помочь, не откажет, наверное.

— И для меня, что ты, что твоя подруга одинаковы. У нас говорят: скажи мне, кто твой друг, я скажу — кто ты. Хотела извиниться, считай, я принял твои извинения и зла не держу.

За спиной раздался прерывистый всхлип, и он поспешил сосредоточиться на барашках волн: один, второй, третий…

— Держись от меня подальше, поняла?

Четвертый, пятый, шестой…

Кошка зашипела, прогоняя гостью.

— Как скажешь.

В голосе было столько муки, словно он нож ей в грудь воткнул и медленно проворачивал. Его передернуло. Хотелось рявкнуть, чтоб убиралась, но она и сама ушла. И дышать сразу стало легче. И волнение уходило из сердца.

Как там ее? Касмейра. Сестра о ней рассказывала. Говорила что-то о водной стихии. Мол, избранная, потому и плывет с ними на Карси-тан. Ее участие сочли полезным.

Они. Ха! Вода им пальцем ткнула и девчонку взяли на борт.

Сергей замечал, что стихии обожали использовать детей. И даже догадывался почему — податливы. Проще убедить выполнить приказ. Взрослый же начнет сомневаться, вопросы задавать…

Альгара вон как виртуозно к трону подвели и «мяу» сказать не успел. Над сестрицей тоже вдоволь поиздевались. А уж к племянникам у стихий было особое отношение. Сергей бы повесился, стань он игрушкой в их руках. А местные ничего… Принимают за данность, даже гордятся…

А все потому, что убеждены в высшем разуме стихии.

Спорное утверждение… Никем не доказанное. Сами не раз признавались — тот же Ларс — что чувство юмора у огня отвратительное. Если стихия — компиляция слепков сознания магов, то кто сказал, что она копирует лишь положительное? И что они станут делать, если в один момент темная сторона возьмет верх над светлой?

Не будет он их пугать. Ему бы со своей госпожой поладить…

Сам-то ничем не лучше. Его тоже вели, как бычка на веревочке до нужного финала. Теперь он слуга смерти и плывет на Карси-тан — приструнить распоясавшихся жрецов.

Сергей прекрасно понимал, почему согласился — струсил. Банально испугался, что если будет продолжать сопротивляться то его, как Иова, найдут, чем заставить. И пока не пострадали родители, он сдался первым.

А вот дальше у него был выбор: продолжить страдать или прожить оставшееся ему время так, чтобы даже смерть сказала с восхищением: «Ты реально крутой мужик, Серега!»

Глава 10

На обед Харт был удостоен того самого особого блюда, которым такийские женщины потчевали возлюбленных мужей. Узнать мужа до свадьбы у них зачастую не было возможности, как и проникнуться к нему чувствами, потому «Нежность моего сердца» считалась блюдом успешного брака. Его приготовление — Харт успел связаться с дворцом и углубить свои познания в такийской кухне — занимало не менее полдня, а сама готовка должна была проводиться без помощи магии.

И вот проведя эти самые полдня на кухне, Касмейра сейчас с решительным видом шла по проходу меж столами, неся в руках изящную чашу — кок позволил ограбить парадный сервиз.

Белоснежная пена блюда была посыпана тремя видами приправ, скрывая внутри сладкой массы острые до пожара кусочки запеченного мяса. За шедшей девушкой шлейфом тянулся столь возбуждающий аппетит аромат, что народ начал поднимать головы от своих тарелок и активно принюхиваться.

Когда такийка добралась до стола начальства,