Битва за небо - Максим Сабайтис

– Умудрились не заметить, – уверенно подтвердил гость. – Поликарп, ты даже не обратил внимания на дату отправления письма…

– Что с ней не так? – забеспокоился сэнсэй, бросаясь к столу в поисках конверта.

– «Михайло Ломоносов», на котором отправился в путешествие Николай Разумовский, ходит по довольно строгому расписанию. Это комфортабельный дирижабль, но не слишком быстрый. Наверное, поэтому ты и не заметил. Письмо было отправлено из Иркутска – если верить штемпелю на конверте, то получается, что Николай прибыл туда не на «Ломоносове». «Ломоносов» прилетел в Иркутск через два дня после того, как было отправлено письмо. Вот и скажите мне, на какой воздушный корабль, где и в каком месте следует пересесть, чтобы на этом выиграть целых два дня?

– А ведь ты прав, – сделал подсчет профессор Воронин. – Чертовски близко получается. Только что в этом случае делать всем нам теперь?

– Продолжать, – заглянув ему в глаза, ответил гость. – Любой ценой продолжать. Этот выпуск должен уйти в полном объеме. И особо берегите Ксению. Сдается мне, она ключевая фигура во всей нашей почти безнадежной игре.

На следующий же день Платон Эдуардович назначил какое-то большое собрание. Нам с Дмитрием на правах ассистента и напарника ассистента вменялось в обязанности на нем присутствовать, по мере своих возможностей помогать секретарю советника, Леонарду Шульману, обеспечивать должный уровень организованности, а также внимательно слушать и по завершении заседания высказать непосредственно Платону Эдуардовичу свое мнение относительно случившегося.

По мне так не было ничего нелепее наименования моей должности – напарник ассистента. Это попахивало махровой бюрократией, на худой конец – чрезмерно усложненной иерархией. Так что когда тот же Несвицкий поинтересовался моим мнением относительно круга моих обязанностей, я был предельно честен и откровенен.

– Не бери в голову, – выслушав меня, улыбнулся Платон Эдуардович. – Для меня ты будешь вторым ассистентом, без всяких бюрократических премудростей. Не стоит смешивать работу и обучение. Многое в жизни можно совмещать, но не смешивать.

Ему удалось меня вдохновить. Когда к конференц-залу стали подходить люди, я уже пообщался с Леонардом Аркадьевичем и знал должности и фамилии приглашенных.

Первыми пришли дипломаты – Эрнест Измаилович Костровицкий, специалист по русско-японским взаимоотношениям, и Аполлон Константинович Солнцев, эксперт по Британской империи.

Сразу следом за ними подошли представители военной разведки, начальник картографической службы тихоокеанской администрации, пятеро военно-морских капитанов и восемь капитанов воздушных кораблей.

Последними явились два старичка из Департамента – гроссмейстер Михаил Пахомович Жуков и мастер Валентин Андреевич Спешинский. Про старичков я, само собой, загнул – каждому из них было лет по семьдесят, для следящего за собой «психа» самая благодатная пора – выглядишь на пятьдесят, а знаешь, будучи представителем высоких иерархий, на все сто. Валентина Андреевича сопровождал подмастерье – долговязый юноша с надменным лицом и тщательно скрываемым Намерением.

И меня и этого юношу усадили рядом с нашими напарниками, как равных. Платон Эдуардович сверился со списком, окинул взглядом собравшихся – нам с Дмитрием незаметно для всех подмигнул.

– Мне кажется, или где-то за стеной играет патефон, – прошептал я Ледянникову, пока представители Департамента что-то уточняли у Несвицкого. – «Прощание славянки», если не ошибаюсь. Но кто там крутит ручку и не может ли быть, чтобы он нас подслушивал?

– Никакого патефона, – сдерживая улыбку, ответил мне Дмитрий. – Эти звуки исходят от самого гроссмейстера. Каждый «псих» на высших уровнях ходит в сопровождении своей собственной музыкальной темы, которую наигрывают создаваемые им Воздушные Ловушки. Это одновременно и хорошая тренировка сил, и способ показать, чего ты стоишь. Как правило, гроссмейстеров стараются всячески уважать в любом цивилизованном месте.

Вот так всегда, стоит задать интересный вопрос, как оказываешься в дураках. Сэнсэй про музыкальные темы гроссмейстеров не упоминал, наверное, не видел в этом необходимости. Вот тебе, Николай, одно из первых доказательств необходимости продолжать обучение.

– До сегодняшнего дня некоторые основополагающие сведения считались секретными, – начал советник после того, как дверь в конференц-зал была заперта. – Если кто-то из вас имел дело с какими-то из этих сведений – ему будет полезно прослушать самую полную версию. Если кто-то до сих пор оставался не в курсе – пусть теперь слушает внимательно.

Я был не в курсе, а потому вошел в состояние мнемонической активности, запоминая каждую деталь, каждую интонацию Платона Эдуардовича, каждый шорох в зале.

Оказывается, о появлении в Тихом океане неизвестной субмарины Дмитрий знал давно – это я определил сам. Более того, выяснилось, что он сопровождал Несвицкого и видел останки потопленных броненосцев. Каюсь, в эти минуты я позавидовал своему напарнику – побывать в настоящем воздушном сражении, пусть даже в роли наблюдателя от нейтральной стороны, мне хотелось с самого детства.

Затем я узнал о японской ноте протеста. Дмитрий и тут не выказал никакого удивления – разумеется, в качестве ассистента Платона Эдуардовича он был в курсе всех местных новостей. Только…

Пока я делал подсчеты, выясняя, когда же Ледянников успел побывать в Петербурге, Несвицкий затронул эту тему сам. Привезенные из Генерального штаба данные говорили о том, что субмарина действовала в регионе еще за две недели до случая с броненосцами Куриты. Японцы зачем-то пытались засекретить данные о, по меньшей мере, пяти нападениях на грузовые суда. Британские подводные лодки, базировавшиеся в Новой Зеландии, участия во всех этих событиях не принимали, а других субмарин у англичан в Тихом океане не было. Бразильцев и испанцев тоже следовало исключить: все их военно-морские силы располагались в Атлантике, через мыс Горн не проходили, а строительство Панамского канала, начатое в восьмидесятых годах испанским правительством, заглохло из-за войны с Бразилией.

– Остается всего два варианта, – подытожил Платон Эдуардович. – Поскольку японцы обладают приблизительно тем же объемом разведывательной информации, они неизбежно придут к одному из них. Субмарина может оказаться российской…

Офицеры военно-морского флота возмущенно зашумели.

– Данные из Генерального штаба свидетельствуют, что это не так, – продолжил Платон Эдуардович, делая вид, будто не замечает их реакции. – Обе наши подводные лодки стоят здесь, в бухте Золотого Рога, одна из них проходит плановую модернизацию, другая была построена еще в первой половине века и для операций таких масштабов не годится. Я в курсе, господа офицеры. Думается, что японцы тоже знают об «Акуле» и «Миноге»; в их головы обязательно придет мысль о третьей, секретной субмарине – эту мысль желательно опровергнуть, не нарушая общего режима секретности.

Офицеры тут же замолкли. Очевидно, кое-кто сразу же стал обдумывать способы, которыми можно осуществить желаемое опровержение.