Так произошло - Russain Reversal

— он понимал, что Гленн, неожиданно обретя мощь на политической, экономической, технологической, военной — всех аренах — нависло огромной тенью над Менажери. Что совместное будущее в связке с Гленн у Менажери было только одно — стать неотделимой частью Гленн, постепенно теряя любую видимость самостоятельности — прежде чем, спустя десять, двадцать или тридцать лет — окончатетельно перейти в когорту вассальных государств Гленн — как знать, быть может через пятьдесят лет Менажери и вовсе окажется упразднено как государство, сменив имя и официальную столицу — и люди встретят это с радостью? Не то, чтобы Гленн казалось монстром в глазах фавнов Менажери — наоборот, это был «близкий друг» Менажери, важный союзник… И фавны Менажери не были полны реваншизма или национализма. Гира всегда придерживался пацифистской риторики, отходя от той только в самые крайние моменты, под влиянием Гленн — и хотя некоторым людям он казался слишком мягким и нерешительным — гораздо большие люди наоборот, увидели в подобной политике триумф Менажери. Ведь Гира смог удержаться наверху и смог помочь фавнам всего мира — что это было, как не доказательство верности его курса? И именно при взаимодействии с Гленн Менажери смогло расцвести, превратившись из объединения банд и деревень в полноценное государство — что это, как не знак того, что Гленн желали только добро в отношении Менажери?

Гира стал примером, воспитавшим целое поколение фавнов — в атмосфере пацифизма, любви к Гленн, веры в светлое будущее — и теперь расплачивался за это.

Гира попытался вырваться из пут Гленн — и у него не получилось этого. Он пытался сделать это как обычно, своей излюбленной тактикой — мирный экономические инициативы и политические реформы — но Джонатан удержал пытающегося выскользнуть из рук союзника. Что теперь?

У Менажери оставалось не так много возможностей для маневра — мирные экономические инициативы были взяты под контроль Гленн — и что теперь?

Неожиданно объявить о резком развороте политики, выступить с осуждением Гленн, объявить о наращивание военной мощи?

Гира воспитал поколение пацифистов — и теперь расплачивался за это. Народ просто не поймет его жесткой риторики в данный момент… Как забавно, когда мы только познакомились с Гирой — народ требовал от него жесткости. Сейчас народ требует от него мягкости. Проблемы политического имиджа…

И Гиры оставалось мало карт на руках… Но одна там все же была.

Озпин.

Джонатан победил Озпина на поле противоборства в Мантле — дорогой ценой, но все же он сделал это. Напором, наглостью, и практически хамским наплевательством на существующий в мире консенсус относительно судьбы Атласа — но он все же выиграл этот матч.

Не надейся на повторение одноразового чуда. Теперь Озпин знает о том, на что мы готовы пойти — и он не упустит свой шанс.

Действительно — Джонатан одержал крупную победу в Мантле… Дорогой ценой — и лишь однажды.

Но что теперь?

Джонатан не видел возможности для Озпина добраться до Менажери — самого слабого звена в данный момент в политическом ландшафте Гленн. Позиция, имидж, поддержка Джонатана в Гленн была запредельной — он воплощал в себе все черты, о которых только могли мечтать простые люди Гленн. Экономическое процветание, технологический прогресс, личная харизма, физическая сила, благонамеренная внутренняя политика и твердая дипломатия. Он устраивал экономистов, военных, пацифистов, ястребов — в Гленн его положение было практически незыблемым — и учитывая, что его личная популярность подкреплялась верными и могущественными спецслужбами, армией и крайне размытыми, но развернутыми полностью в его сторону законами, дающими ему силу практически на все, что угодно — атаковать его в Гленн было бессмысленно…

Конечно же, это не повод пренебрегать нашей личной защитой внутри Гленн. Эмбер была интересным и очень неприятным открытием в конце концов.

Но исключая внутри Гленн — что далее? Дипломатическое давление осложнялось тем, что Мистраль оставался под контролем Аифала, Вакуо склонялось на сторону поддержки Гленн, а Менажери банально были скованы мнениями своего народа. Оставшиеся города Атласа, в одночасье лишившиеся своей столицы и самого крупного города пытались оказать давление на Гленн, но в лучшем случае были лишь помехой, а не серьезной проблемой.

Мантл? Благодарю Кайзеру Джонатан всеми силами зачистил потенциальные проблематичные элементы — после того, как Робин отошла от дел из-за перенесенного травматического опыта на смену ей пришла Фиона — с небольшой помощью со стороны Гленн — самое пацифистское из крыльев Фронта Освобождения Мантла. Учитывая всестороннюю поддержку, оказанную ее фракции, и давление на все более радикальные и милитаризированные группировки, работу Кайзера и тот факт, что Джонатан действительно направил силы на то, чтобы улучшить положение Мантла — этот тыл, пусть и не был абсолютно надежен, мог сдержать напор Озпина на время.

Атлас? Уничтожить милитаристские традиции всего за три года было нельзя — однако Кайзер достаточно качественно провел не только отделение нелояльных элементов — но и создал все условия для миграции бывших солдат и офицеров Атласа в другие города Солитаса. Конечно же это привело к некоторой утечке специалистов из рук Гленн, ослабило армию, и усилило реваншизм в других городах Атласа… Но по крайней мере ослабило возможности Озпина влезть напрямую в работу Гленн через армию Атласа.

Озпин наверняка даже сейчас пытался воздействовать на Атлас — но на некоторое время Кайзер и КРСА могли удержать и эту сторону вопроса.

Менажери в данный момент самое слабое звено. То, что мы не видим подходящего способа, как Озпин может оказать влияние на то — говорит не о том, что этого способа нет, а лишь о том, что мы его не видим.

Джонатан прикрыл глаза.

Нам не впервой, Джонатан, не так ли? Мы пролезли по головам Мантла, глядевшего на нас с союзническим восторгом — почему бы не провернуть этот трюк еще раз? Менажери уже ожидает от нас подобных движений, так что это нельзя будет назвать предательством, не так ли? Мы просто разошлись в понимании того, что есть благо, что правильно, что значит «хороший человек» с Гирой — ничего особенного…

Ведь мы точно знаем, что наше решение будет правильным.

А тех, кто будет не согласен с нами…

Джонатан открыл глаза и протянул руку к кружке кофе, после чего сделал глоток, прежде чем склониться вновь над документами.

Что мы сделаем с ними, Джонатан?

Джонатан поднял взгляд на висящее перед его столом зеркало.

Вместо ответа Джонатан Гудман в зеркале только молчаливо отвел взгляд.

А Джонатана Гудмана ли ты все еще видишь в зеркале, о Король?