Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Вязовский

…Но до разрушения христианами храма Сераписа еще долгих три с половиной века, а сейчас он предстает перед нами во всем своем античном величии. Храмовый комплекс возвышается на холме совсем рядом с южной крепостной стеной, и к нему ведет длинная лестница, состоящая из нескольких пролетов и сотни гранитных ступеней. Одолев ее, мы наконец попадаем во внутренний двор, где у входа в храм установлена огромная двенадцатиметровая статуя Сераписа.

Она выполнена из белого мрамора, но покрыта позолотой и тонкими пластинами слоновой кости. Бог изображен зрелым, крепким мужчиной с пышными волосами и густой ухоженной бородой, одетым в хитон и гиматий. На голове его, то ли корона Египта, то ли калаф — символ плодородия и изобилия. Одной рукой Серапис сдерживает трехголовую злобную химеру, в другой сжимает линейку для замера разливов Нила.

Статуя просто великолепна! Авторство ее древние историки приписывают известному греческому скульптору Бриаксису, жившему в конце IV века до н. э. Жаль, что в моей истории она была разрушена в конце IV века во время опустошения Серапеума христианами. Обиду последователей Христа на жрецов Сераписа понять можно — те их единоверцев и убивать приказывали и даже на кресте умерщвляли. Но вот такому варварскому отношению к одному из величайших произведений искусства античности никакого оправдания нет.

— Нравится? — спрашивает Сенека, лукаво поглядывая на меня, застывшего в восхищении перед огромной статуей.

— Потрясающе…

— Да… это лучшая статуя Сераписа во всем римском мире, все остальные лишь копии или жалкое подражательство Бриаксису.

С трудом оторвав взгляд от статуи, обвожу глазами остальной храмовый двор. Людей здесь достаточно много, но никаких толп или больших групп не наблюдается — все заняты своими разговорами и делами. И Матфея здесь тоже нет.

— Может, поспрашивать у жрецов? — предлагает друг

— А что нам еще остается…? — вздыхаю я и направляюсь к храмовому служке, метущему неподалеку плиты двора.

На смуглом, невысоком египтянине практически нет одежды — лишь на бедрах повязан короткий бежевый синдон длиной выше колен и белый схенти — это такой передник, надеваемый поверх. На ногах сандалии, сплетенные из тростника, голова парня гладко выбрита, карие глаза подведены черным — оттого он смотрится персонажем, сошедшим с храмовых фресок. Подняв глаза и увидев перед собой легионера в компании римлянина в тоге, метельщик испуганно застывает, а потом низко кланяется и, не поднимая головы, лепечет

— Что угодно высокородным господам от недостойного неокра?

— Скажи, парень, не видел ли ты здесь иудея в скромной одежде, который рассказывает людям о Мессии, воскресшем недавно в Иерусалиме?

— Нет, господин! Я никого подобного здесь не видел.

Сенека уже хочет идти дальше, но меня смущает перепуганный вид храмового служки, и я жестом останавливаю друга. А вот с чего вдруг этому египтянину так трястись, он что — в первый раз с римским легионером разговаривает? Да, Александрия просто наводнена солдатами III Киренаикского легиона!

— Ты что-то скрываешь от нас? Отвечай, когда тебя спрашивают! — нажимаю я на него и сразу перехожу к угрозам — Иначе я прикажу своим солдатам доставить тебя в дворцовую тюрьму.

— Я всего лишь ничтожный метельщик, слежу за чистотой в этом храмовом дворе и поддерживаю огонь в светильниках, подливая в них масло — смуглое лицо египтянина становится серым, и он начинает заикаться от страха — Клянусь, я ничего не видел! Мне здесь даже не разрешено спускаться в подземелья…

— Это туда, где находятся погребальные камеры священных быков Аписов? — оживился Сенека — А нам с другом нельзя потом глянуть на их мумии?

— Что, вы, господин!!! — ужаснулся метельщик — туда имеют доступ только посвященные!

Толку от моих дальнейших угроз немного, парень уже ударился в панику и вот-вот грохнется на плиты двора. На нас уже начинают оглядываться. Я вспоминаю про анкх Хранителя, который ношу теперь, не снимая, под туникой. И показываю его служке.

— Знаешь, что это? Если ты верный служитель Сераписа не смей лгать Хранителю. Я хочу слышать правду!

Египтянин теряет дар речи и заворожено смотрит на мой анкх. Потом опускается перед нами на колени и припадает лбом к моим калигам, приводя меня этим поступком в шок.

— Простите недостойного раба, Хранитель! Я всего лишь выполнял приказ Начальника мастеров. Мне было приказано молчать, и я не мог его ослушаться.

— Встань и говори…

Парень снова утыкается в мои калиги и мотает головой. Потом тихо произносит

— Смилуйтесь, я не смею теперь смотреть вам в глаза… Но расскажу все, что знаю. Человек, которого вы ищите, появился здесь три дня назад. Он называл себя учеником Иешуа и рассказывал про него, собирая вокруг себя толпу. Начальнику мастеров это не понравилось, и он приказал храмовой страже прогнать его. Иудей ушел, но на следующее утро вернулся и начал снова проповедовать, только теперь уже не здесь, во дворе храма, а у подножия лестницы. И снова вокруг него собралась толпа. Но нашлись недовольные, которые стали гнать его и бросать в него камни.

— Это был приказ кого-то из жрецов?

— Не знаю… я, правда, не знаю. У нас раньше никогда такого не случалось. Один из камней пробил ему голову, и он упал, обливаясь кровью…

Я прикрываю глаза и отгоняю подступившую к горлу тошноту. Если Матфей погиб, я найду виновных и заставлю их сожрать камни, которыми они бросались в апостола. Пусть это не по-христиански, но я заставлю местных жрецов ответить за это и впредь считаться с последователями Христа!

Луций, успокаивающе кладет мне руку на плечо и спрашивает египтянина.

— Что же было дальше? Не тяни!

— Толпа растерзала бы его, если на его счастье не вмешались бы иудеи. Он потерял сознание и терапевты забрали его с собой.

— Кто?!! — изумленно распахиваю я глаза и рот — Какие еще терапевты?!

Сенека спешит пояснить мне

— Марк, терапевты это местная иудейская секта, такие же аскеты, как иоанниты и ессеи. Они живут закрытой общиной, уединенно, в поселении на берегу Мареотидского озера. Занимаются врачеванием, я и сам к ним как-то обращался. Серапис ведь почитается еще и как целитель всех болезней, вот они видимо и приходят сюда, когда бывают в городе, чтобы помолиться ему и принести свои дары.

— И ты знаешь, где находится их поселение?

— Знаю, конечно. Это не очень далеко от городских стен

— Скорее веди меня к ним!

Я выдыхаю и снова перевожу взгляд на уборщика, который так и стоит на коленях, не поднимая головы.

— Иди к своему начальнику мастеров и передай ему, что я завтра вернусь. Пусть молится Серапису, чтобы мой товарищ выжил. Иначе его постигнет участь мемфисских жрецов Сета. Слышал, как они были наказаны?

Египтянин в ужасе отшатывается от нас. Выражение лица у меня, видимо, зверское. Потому что на самом деле, я в бешенстве. Это Александрия — центр античной цивилизации?!