Сын Петра. Том 1. Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов

Завершив этот ритуал у котлов Алексей направился дальше «блуждать по Москве». Он просил отпустить его в Тулу, чтобы посмотреть на железоделательные заводы и чугунолитейные мануфактуры, поставленные еще при его деде. Но ни мама, ни Наталья Алексеевна, ни Федор Юрьевич на это не пошли. Далеко. Московские же мастерские уже он прошел вдоль и поперек. Пришлось расширять спектр интересующих его объектов и ходить по торговым точкам, заглядывать в типографию, захаживать в Славяно-греко-латинскую академию и так далее. В конце концов это тоже полезно…

Впрочем, в Москве к этому уже привыкли.

Ходит и ходит.

Раздражает немного, но терпимо.

Людям даже стало это нравится. Они догадались, что в этом есть определенный шанс лично для них. Ведь царевич же, наследник престола. Когда еще будет возможность с ним познакомиться и, если повезет, втереться в доверие? Или что попросить. Или что предложить. Посему негатив, растущий поначалу, стал снижаться. Тем более, что именно в мастерские Алексей стал ездить пореже.

Так что прогулялся он спокойно.

Можно даже сказать — штатно, обыденно, скучно. А вот на обратной дороге случилась неожиданность немного его взбодрившая.

— Вы тоже его видите? — спросил Алексей у своей охраны.

— Кого? — поинтересовался командир смены. При этом никто из бойцов не стал озираться. К этому царевич их уже приучил, как и к тому, как «палить поляну».

— Вон того, у забора. Торгует в разнос пирожками. Вроде как. Но идет за нами уже три поворота. Я его не помню.

Те, поглядев осторожно, тоже не узнали.

— Тогда поиграем? Лично мне интересно, на кого он работает. Старых то Федор Юрьевич уже вытравил.

Бойцы покивали, соглашаясь с предложением царевича.

И их конная группа свернула на подходящем же повороте в переулок. Трое сразу заехали в открытые ворота какого-то подворья. А сам Алексей и вторая тройка продолжили движение.

Хозяин подворья вроде хотел что-то сказать, но смолчал. Узнал бойцов. Венгерское платье, пара пистолетов, сабли и прочее. Не так много в Москве таких всадников каталось. Да еще и те, палец к губам приложили, дескать, не шуми.

Наблюдатель с лотком свернул вслед за царевичем и вошел в переулок. Прошел немного и растерялся. Потому как Алексей остановился и развернувшись двинулся на него. Он было дернулся назад — к выходу, но там его уже ждали вынырнувшие из подворья бойцы. С пистолетами, взятыми наизготовку. Те ребята, что оставались при царевиче, поступили также.

Мужчина заметался.

Заозирался.

Но куда ему деваться-то промеж крепких заборов?

— Ты чей будешь? — спросил Алексей, когда они сблизились, не выезжая, впрочем, вперед. А то мало ли — пистолет откуда-то выхватит. Царевич же рассчитывал в этом случае укрыться за широкой спиной охранника.

— Я Митька. Пирожками вот с зайчатиной торгую. Васильки Сизого мы. Ему служим.

— Ложь — плохое начало разговора.

— Я… я… — этот парень с лотком начал лихорадочно соображать.

— Ты следил за мной. Для кого?

И тут взгляд Алексея привлек новый фигурант. В переулок заглянул один из уже известных ему наблюдателей от Ромодановского. И увидев ситуацию замахал руками.

Подбежал и произнес тихо, но разборчиво доложился:

— Алексей Петрович, это свой.

— Я его раньше не видел.

— Новенький. Учится.

— Хорошо. — произнес царевич и кивнул своим ребятам.

Они перевели пистолеты на полувзвод и убрали.

— Будь впредь осторожен. — бросил он незадачливому наблюдателю. И продолжил свой путь домой, оставив бледного как полотно парня со своим наставником. Лишь на гране слышимости заметив, как тот его отчитывает.

Осечка.

Но все равно — полезная ситуация для отработки взаимодействия. Главное, что все прошло довольно тихо. Да и скуку развеяло. Тем более, что это было отличным способом пригласить к себе в гости Ромодановского с которым он уже несколько дней не виделся. Что и произошло — вечером же «прискакал».

— Ну и зачем это было делать? — поинтересовался Федор Юрьевич.

— Новое лицо. Думал эти за старое принялись. Ты наших хоть как-то помечай что ли. Или ребятам представляй. Ну или давай какие слова они станут говорить, в случае таких ситуаций? — чуть подумав, добавил царевич. — Что-то вроде фразы секретной и отзыва на нее.

— Это как?

— Допустим я у него спрашиваю: Почем продается славянский шкаф? А он в ответ: Шкафа нет, могу предложить никелированную кровать.

— Никелированную? Это как?

— Да никак. Просто слово выдумал. Хотя тут использовать можно все что угодно. Любой набор вопросов и ответов. И менять их скажем раз в неделю. Чтобы если кто подслушал использовать не смог бы. Ну или делал это недолго, да и выявлять таких слухачей через этого его.

— Добро, — покивал Ромодановский. — Хорошая мысль.

— А вообще — глупо как-то вышло. Он подставился только потому, что слишком долго за мной шел. Это заметно.

— Это только ты у нас такой глазастый. Обычно не замечают.

— А те, что чужие были, ты их взял?

— Не всех. Парочку только.

— Чьи были?

— А бес их знает? Их подрядили в кабаке. Платили там же. Но мы того человека взять не смогли. Он не явился на оговоренную встречу. Видно спугнули.

— Ясно. — покивал Алексей. — И ты мне говоришь, что это я такой глазастый? Они ведь всех твоих заприметили. Оттого и разбежались. Не так разве?

И они разговорились.

Ромодановскому очень вся эта история не нравилась. Потому что царевич был прав. Он и сам, время от времени ездя куда-то с Алексеем, научился выявлять наблюдателей.

Парень же, пользуясь эти моментом постарался Федору Юрьевичу пересказать методичку по наружному наблюдению, выстраданную еще во времена КГБ. Само собой — с некоторой адаптацией под местные возможности. Да, не эталон. Но по сравнению с местным уровнем — чуть ли не откровения.

Причем подавал он эту методичку не с менторским тоном, а через вопросы. И, по сути, подталкивал самого Ромодановского к правильным ответам. Лишь изредка высказывая свое мнение. Что было возможным благодаря подготовке. Алексей несколько месяцев обдумывал этот вопрос, никак не решаясь к нему подойти. Все-таки лезть в ведомство Федора Юрьевича и «учить его жизни» хотелось ему меньше всего. А тут такой момент. И вроде как не учит, а просто спрашивает и подводит к мыслям.

Понимал ли визави царевича, что тот им пытается манипулировать — не ясно. Но виду так или иначе не показывал. И вполне адекватно воспринимал беседу, будучи раздосадованный этим эпизодом. Да и вообще — серией провалов именно по линии Преображенского приказа.

Битый час или даже больше беседовали.

Обсуждали.