Солнце за нас! - Алексей Юрьевич Щербаков

И как Максим сюда попал? Так ведь такова работа журналиста. Точнее — работа была на материке, в Маргере, где порт. Надо было встречать советскую эскадру. Но она где-то болталась в море, так что свободное время имелось. Эмиль полностью слился с местностью, удалившись в глубь портовых предместий с какими-то двумя девицами, весьма революционными, а главное, симпатичными.

А вот у Максима в голове был ещё с того времени «флажок». Как же! Быть в Италии и не посмотреть Венецию? Ну, вот посмотрел, блин. Вымок, замерз как собака — пришлось в кабачке в Маргеле лечиться граппой. В общем, паскудный городшико, эта ваша Венеция.

А советские суда всё-таки пришли. Картинку надо было видеть. В порту известным веществом болтались три итальянских монитора под красными флагами. Внешний вид этих посудин мог понравиться, разве что, Максиму с его извращенной эстетикой, порожденной увлечением «металлом», стилем «индастриал» и компьютерными играми. С точки зрения местных они выглядели безобразно. Но, говорят, дело-то своё мониторы выполняли. Так вот, на горизонте сначала показались дымы, а потом и эскадра. В ней имелись крейсер и два эсминца под незнакомыми Максиму красно-лучистыми флагами с красной звездой[45].

Имелось два десятка грузовых судов и одно явно пассажирское.

Зачем большевики подогнали сюда военных моряков — было Максиму не слишком понятно. У итальянских контрреволюционеров никакого флота просто не было. Впрочем, у Муссолини тоже. Те самые мониторы, конечно, болтались на рейде — но вот смогли бы что-нибудь сделать — это вопрос. Там революционные порядки процветали. А встреться советские корабли с каким-нибудь серьезным флотом…

Но у больших держав было странно. Они хором громко осуждали СССР за помощь Муссолини — но никто не предпринял никаких серьезных действий, чтобы помешать коммунистам. У всех имелись свои заморочки.

Как выяснилось позже, командующий Черноморским флотом Федор Раскольников погнал эти корабли, в основном, чтобы морякам жизнь медом не казалась. Ну, и заодно, чтобы напомнить туркам: здесь вам не тут.

Кемаль, впрочем, пока что с СССР ссориться совсем не собирался. Как рассказали моряки, в Стамбуле их встречали с оркестром.

Вообще-то, с Черноморским флотом было если и не хорошо, то и не совеем плохо. С командирами беседовал Эмиль, а он был журналистом от Бога, и, наверное мог бы вытащить инфу даже у покойника. Точнее, тут была нужна не инфа, а настроение командного состава, представленного в подавляющем большинстве бывшими офицерами Российского императорского флота. Причина того, что на флоте осталось много офицеров, была понятна даже такому технически безграмотному типу как Максим. Военный корабль — машина большая и сложная. Чтобы им управлять, классового сознания маловато будет.

Так вот. Разумеется, господ офицеров первоначально не особо перло, что ими командует мичман[46].

Но Раскольников, может, был и не Ушаковым, но оказался совсем не слабым мужиком. Для начала он построил и злостно поимел матросские Советы. Благо на Черноморском флоте в них рулили эсеры, так что в Москве к этому отнеслись с пониманием. А потом флот вел боевые действия против турок и грузинских сепаратистов, что офицеры только одобряли. И десанты высаживали, и города брали[47]. Дальше пошло ещё веселее Раскольников развернул на Черном море нестоящую пиратскую войну, в ходе которой наши моряки топили и захватывали все суда, которые им не нравились. В общем, Раскольников стал легендой, эдаким корсаром, которому всё по фигу. Захочет — чего угодно добьется, а кому не нравится — может тут же на рее повесить. Впрочем, это было не для печати. Формально черноморские краснофлотцы выглядели белыми и пушистыми.

Ну, вот, суда пришлепали в Италию. Они привезли уголь, а взамен брали всякие промышленные товары. Самыми главными из низ были тракторы. Их в Милане было гораздо больше, чем нужно ломбардцам. Машины были своеобразные, приспособленные под нужды сельского хозяйства, где не наблюдалось бескрайних полей. Да и обслуживались они с помощью ломика и чьей-то матери. Как говорили, для России с её крестьянскими наделами и чересполосицей — самое то. Но это говорили. Сам-то Максим о сельском хозяйстве знал только то, что макароны точно на полях не растут.

Однако в поставке тракторов был и серьезный политический смысл. Как понял Максим из прессы и закрытых инструкций РОСТА, поставка тракторов имела большое политическое значение. В СССР началось какое-то шевеление насчет коллективизации. Вроде бы, рано. Хотя — что Максим знал об истории? Тем более, что в этом мире она шла не так. Может, Коньков втюхал что-то самым главным товарищам. А что тот мог втереть советскому руководству, Максим даже представить был не способен, потому, что совершенно не владел вопросом, а ещё меньше понимал, что в этой жизни нужно Конькову. Он только въехал, что Сергей смотрел на многие вопросы с какой-то ну очень странной позиции.

Ну, да и ладно. Работать на РОСТА было куда интереснее, чем в том мире — на унылых немецких долбодятлов. Вот и работаем.

Их-то выдернули из Парижа совсем не для того, чтобы отследить погрузку тракторов. Было иное, куда более интересное. Вместе с грузовыми пароходами из Одессы приперся и пассажирский. Он был предназначен для итальянских рабочих, решившихся отвалить в СССР. Таких имелось немало. Гражданская война и наполовину работающие заводы многих уже достали. В особенности — квалифицированных рабочих. Максим достаточно потерся среди представителей пролетариата, чтобы понять: среди квалифицированных рабочих тех, кто любит свою работу, гораздо, больше, нежели среди интеллигентов. А вот нормальной работы в Ломбардии не имелось. И податься работягам было некуда. Во Францию или в Германию? Так ведь там профсоюзы. Они, конечно, были за классовую солидарность — но не когда собрат по классу отбивает у тебя работу или сбивает расценки. Так что «аристократические» профсоюзы[48] были, как правило, «буржуазными». И пришельцев они не жаловали. А если тебя не любит профсоюз — нормальной работы ты не получишь. САСШ? Так там в последнее время выходцев из Италии принимали без всякого восторга. Потому как рассматривали их как потенциальных революционеров. Вот и оставалось ехать в Россию.

Кстати, в ростовской информашке для внутреннего пользования было и приведено и мудрое высказывание Конькова. (Для тех, кто не знает: высказывания начальства, изложенные в письменном виде, считаются мудрыми по определению при любом общественном строе.)

«Мы знаем имена знаменитых итальянских архитекторов, приехавших в Россию и построивших