Пушинка в урагане (наш человек на троне). Часть 1 - Сергей Юрьевич Ежов

от графа Николая Павловича Игнатьева, министра внутренних дел, а второе от испанского посланника маркиза де Кампосаградо. Впрочем, посланник любезно предлагал выбор: либо я посещу его, в удобное для меня время, на Малой Морской, дом восемь, либо он сам прибудет ко мне, опять же, когда мне это будет удобно.

Граф Игнатьев приглашал меня для «доверительной беседы», но в свой служебный кабинет, значит разговор будет серьёзным. Ну что же, прогуляюсь, узнаю, чего хочет от меня этот непростой человек.

Прогуляюсь… А вот гулять людям моего положения нельзя. Можно ехать в коляске или верхом, иначе тебя никто не поймёт — ни аристократия, ни простонародье: такие уж нынче времена.

С утра посылаю человека предупредить министра о визите, спустя час даю распоряжение закладывать коляску, а сам переодеваюсь для визита, что тоже непросто. Должен отметить, что нынешняя одежда довольно неудобна по сравнению с тем, что я носил в будущем, впрочем, это дело вкуса.

Министр принял меня без малейшей задержки и даже встал, приветствуя меня.

— Добро пожаловать, Пётр Николаевич, благополучно ли добрались?

— Вполне.

Поболтали о всяких пустяках, прежде чем приступить к серьёзному разговору, а я разглядывал своего визави. Высокий, плотный, наверняка физически чрезвычайно сильный мужчина. Взгляд внимательный, несколько исподлобья, в глазах постоянно сверкает искорка юмора. Очевидно министр очень умён. Огромный лоб визуально увеличивается лысиной, а по бокам и сзади довольно длинные прямые волосы, помеченные сединой: граф много служил, причём в очень непростых местах. Нос большой, чуточку обвислый. Кончики усов стрелками смотрят в стороны. Интересный человек. Надо будет впоследствии с ним пообщаться.

— Я хотел с вами обстоятельно поговорить, Пётр Николаевич, — перешел к серьёзному разговору министр — и прошу не встречать мои слова в штыки.

— Внимательно вас слушаю, Николай Павлович.

— С недавних пор вы стали чрезвычайно активны, причём не в тех сферах, где обычно проявляют себя юноши знатных родов.

— Это плохо?

— Это не плохо и не хорошо. Это необычно. Но должен отметить, что ваша активность весьма полезна нашему Отечеству.

— Польщен.

— Петр Николаевич, я не буду спрашивать Вас об источнике Ваших великолепных изобретений. — Ильин со значением посмотрел мне в глаза.

— Простите, а возможность того, что я гениальный изобретатель, Вам кажется невероятной? — уточнил я просто для поддержания разговора.

— Извините великодушно, Пётр Николаевич, но нет. Мы очень внимательно изучили вашу биографию, и до счастливого спасения Вами Государя-императора, за Вами не замечено никаких способностей. Более того: Ваш характер изменился разительно.

— Очень заметно со стороны?

— Это как сказать. На данный факт обратила внимание моя жена. Женщины более чутки, чем мы, мужчины. Судите сами, Пётр Николаевич: ранее дамы едва ли обращали на Вас внимание, а теперь Вы чрезвычайно популярны среди девиц на выданьи и молодых дам.

— Хм… А я и не примечал.

— Вот ещё одно подтверждение моих слов.

— Какое?

— Мальчик, коим были Вы, непременно бы обиделся и смутился от таких слов, а мужчина, что сидит передо мной, принял слова во внимание, и ждёт продолжения.

— Действительно.

— Но разговор не об этом. Ваши опыты воздухоплавания весьма впечатляющи, причём настолько, что ко мне обратился мой знакомец ещё по временам моей миссии в Стамбуле, теперь турецкий посланник. Он желает свести с вами знакомство с тем, чтобы вы организовали публичные полёты в столице Блистательной Порты.

— Это возможно. Передайте его превосходительству, что я с удовольствием посещу Османскую империю, а о времени визита мы можем договориться.

— А ваше путешествие по Европе наделало много шума не только среди публики, но и в дипломатических кругах.

— Вот как?

— Англичане вами недовольны.

— Это не моя проблема, а английская.

— И тут мы подошли к тому, о чём я хочу поговорить. Англичане умеют делать неприятности тем, кем они недовольны.

— Знаю. Именно потому я вожу дружбу с одним из ваших подчинённых.

— Вы имеете в виду штаб-ротмистра Власьева?

— Вот как? Его повысили в звании?

— Сегодня я подписал приказ о производстве в очередной чин группы офицеров. В числе прочих есть и имя Власьева.

— Рад за него. Надеюсь, Андрей Антонович продолжит свою службу у меня?

— Продолжит. Кстати, это ещё одна тема, которую я хотел бы для себя раскрыть: куда делось ваше неприятие жандармов?

— Всё чрезвычайно просто, Николай Павлович: если сравнивать государство с усадьбой, то в нём имеются разные служба и разные служащие. Имеется золотарь, есть сторожа, псари и другие полезные люди. Не будет их, и усадьба моментально завоняет нечистотам, люди в нём тут же начнут болеть и умирать от заразы, а воры беспрепятственно растащат всё состояние. Вы, Николай Павлович, как раз и являете собой всероссийского псаря. Не обижайтесь: баснописец Крылов, в басне «Волк на псарне» с псарём отождествил великого Михаила Илларионовича Кутузова, чем изрядно польстил старому фельдмаршалу. Полицейские и жандармы выполняют тяжёлую и опасную работу по защите государства и очистке его от различных миазмов.