Главная роль 8 - Павел Смолин

Тяжелые минуты на службе в ЧВК казались бесконечными, но пять лет пролетели поразительно быстро, и Федор сам не заметил, что в какой-то момент дослужился до офицерского чина. Прямо перед Большой войной некоторую часть работников ЧВК перебросили в Европу, сформировав под командованием опытных командиров «войска особого назначение». «Особенностей» за три насыщенных месяца перед войной хватило так, что хоть лаптем хлебай — Феде и его отрядам приходилось грабить банки, проводить ликвидации армейских чинов Австро-Венгрии, помогать прибывшим на чужую землю химикам и взрывотехникам изготавливать, собирать и закладывать куда надо смертоносные вещества, а когда Его Императорское Величество все-таки вынудит трусливого Франца Иосифа объявить России войну, стало совсем динамично: вот Федя с отрядом забрасывают гранатами военкомат, имитируют бегство на автомобиле, бросают его в ближайшей рощице и на оснащенных небольшими, но на удивление мощными моторчиками велосипедах быстро делают полукруг, чтобы повторить процедуру на другом военкомате. Когда все силовики и добрая половина жителей городка встали на уши, и работать внутри города стало невозможно, мужики спокойно ушли лесами, не забыв на прощание подорвать пару пролетов железнодорожного моста через реку.

Вздохнув, лейтенант потушил окурок и достал новую папироску. Вспомнился отпуск двухгодичной давности, когда на полянке собралась вся деревня. Гуляли два дня, с драками, братаниями и прочими неотъемлемыми атрибутами настоящего веселья, а Федор находился в смущенных чувствах. Рассказывать о своей специфической службе всем подряд было нельзя, поэтому он пересказывал байки из служебной брошюрки «Сборник для застолий номер четыре», то есть — врал, и от того, что односельчане принимали его рассказы за чистую правду, Феде было даже хуже, чем в той деревне на границах с Матабелелендом, когда он в ужасе смотрел на мертвого негритянского мальчика лет шести. Стрелял-то он во взрослого, спрятавшегося в глиняной хижине, а получилось…

Зато потом, когда на смену большой гулянке пришли камерные посиделки с отцом, дедом и братьями под бутыль мутного самогона, Федор не выдержал и рассказал все, как есть. Рассказывал много часов, пока за окном не забрезжил рассвет. Рассказывал со слезами на глазах, запинаясь и задыхаясь как мальчишка-гимназист на первых своих экзаменах. Рассказывал о сожженных деревнях, о диверсиях, грабежах, собственноручно отрезанных головах, кои для устрашения врагов водружали на копья, рассказывал о сотнях почти безоружных покойников на своей совести. Теплый шарик, так хорошо помогавший ему выполнять царёвы приказы, куда-то делся, и больше всего на свете Федя боялся презрения деда. Он-то честный вояка, «бант» свой выслужил как положено — лицом лицу к врагам, строй на строй, штык на штык — а вот внучек как-то подозрительно похож на обыкновенного разбойника-душегуба.

Когда Федор иссяк, он прикрыл глаза и не заметил восторга и мечтательного выражения на лицах братьев. Не заметил гордой улыбки на лице отца. Не заметил, как сильно в глазах дедах отражается пламя отгремевшей войны. Не заметил, как тихонько плакали сидящие по углам женщины. Не заметил за считанные часы углубившиеся морщины на лице матери и седины, тронувшей ее доселе роскошно-черные волосы. Зато услышал короткую фразу деда, которая подобно разорвавшемуся снаряду разметала отравляющий душу мрак так, что уже и не соберешь даже если очень захочется:

— Ты, Федя, ври-то поменьше, а то вон мелочь со двора дёру даст да тоже в ЧВК проситься будет. Героев, как ты да я — мало, а дураков голову без толку сложивших — как у нас за баней говна.

Осознав услышанное, тогда еще прапорщик Чижиков похлопал на деда глазами, оценил рожи младших братьев да племянников и громко, до судорог в животе рассмеялся.

Глава 14

Годы, проведенные рядом с троном, а потом и на нем, почти смыли мою прошлую жизнь из памяти, оставив лишь полезное в реальности этой и пачку особо ярких воспоминания. В основном, конечно, детско-подростковых, и главными их героями были мама и папа. Родителей забыть невозможно. Остался в памяти и один проведенный с Серегой и Ильей вечер в баре, когда Илюха рассказывал нам о реке Исонзо. Вернее — о двенадцати (!) битвах на ней, где итальянские войска пытались прорвать оборону Австро-Венгрии. Суть «оригинальной» Первой мировой битвы при Исонззо передают ничуть не хуже пресловутого Вердена: кладем в землю несколько сотен тысяч человек, чтобы остаться «при своих».

Враги наши, слава Богу, отправившему сюда толкового государственного деятеля в моем лице (сам удивлен, что так ловко справился и справляюсь!) в силу отсталости ВПК нынче откровенно слабы, и лишь вопрос времени, когда они подпишут капитуляцию, но союзники, несмотря на мои вызывающие у них раздражение попытки давать ценные советы и даже предложения поделиться частью технологий (за деньги поделиться, но кого вообще волнуют деньги, когда на кону стоит сама История?), столь же добросовестно как враги готовились к войне «старого образца». Да соседи по карте нормальную — это камуфляжную — форму в войсках ввели чуть ли не вчера!

На днях случилась первая битва при Исонзо, где горе-союзнички в лице итальянцев умылись кровью и не достигли вообще ничего. Сейчас идет подготовка ко второй битве, и я более чем уверен, что закончится она так же. И это притом, что Австро-Венгрию «грызут» со всех сторон кроме западной! С востока, где результаты самые воодушевляющие — наша армия. Ее же часть сейчас подтягивается к выбранному нашим с немецким Генштабами для атаки направлению — на Прагу. Заодно мужики имеют возможность полюбоваться архитектурой Германии и отдать должное ее пиву и сосискам. Через две недели операция начнется. Прорывать линии обороны доверено немцам, потому что я не хочу класть свою группировку без толку. Устроить такой же Армагеддон сидящим в обороне австро-венграм как на Востоке не получится по очень грустной причине, многое говорящей мне об инертности мышления европейцев: мы предлагали немцам развернуть на удобных для налетов на вражеские территории землях Германии хоть сколько-то причальных матч с инфраструктурой для дирижаблей, инициатива разбилась о «это дорого и долго». Посмотрим, насколько «дешевле и быстрее» покажется немцам сооружение оных после череды лихих «мясных штурмов». Полагаю, что не очень, и они продолжат сливать «пачки юнитов» об укрепления до тех пор, пока я тупо не возьму Вену своими силами. Торопиться не будем — подтянуть ВПК за ближайшие год-два австрияки с французами не смогут, «козырей» еще хватает, а немцам нужно выучить болезненный урок.

Ну и — прости-Господи — чем больше солдат потеряют мои соседи без деления