Николай I Освободитель // Книга 8 - Андрей Николаевич Савинков

что ты делал на поле боя – рубить французов и англичан. Только не саблей а словами. Ты знаешь, среди высшего света Петербурга не мало есть тех, которые считают противостояние с Парижем и Лондоном ошибкой, что якобы с ними нужно дружить, и ради этой дружбы можно даже идти на определенные уступки. – Лермонтов, который до войны никогда политикой особо не увлекался, но в последние годы стал большим ревнителем становящегося популярным течения панславизма, только скрипнул зубами. Уж точно не для того он оставил левую руку где-то там на австрийской земле, чтобы теперь – после выдающейся победы – прогибаться перед недавними врагами.

Что касается самого течения Панславизма, которое появилось в конце 1820-х годов и изначально было воспринято широкими массами образованных людей империи достаточно скептически, то после окончания недавней войны идея объединения в той или иной форме всех славянских народов логично получила второе дыхание. Фактически в некотором смысле подобное объединение уже и так произошло – в рамках Таможенного и военного союзов, заключенных между Россией, Пруссией и новосозданными государствами, бывшими ранее кусками Австрийской и Османской империй.

Можно сказать, что оторванными от всех своих «родственников» оказались только словенцы и чехи, которые не проявили должной прыти и не вырвали свою независимость из рук Вены. Австрийское, кстати, правительство регентши Анны Павловны, кстати, к течению панславизма отнеслось резко отрицательно, видя в нем посягательство на оставшиеся под властью короны славянские земли, соответственно и общее направление деятельности панславистов быстро стало приобретать антиавстрийскую направленность.

Забавно, но и на этой стороне границы правительство с императором на нарождающееся движение смотрели без всякого восторга. Тут все было тоже просто и понятно – никакой пользы от панславизма не просматривалось, а вот возможный вред был виден невооружённым взглядом. Официальная пропаганда империи предлагала славянам объединяться - конечно, почему нет, - но не на паритетных началах, а вокруг большого, построившего собственную сильную страну русского народа. Ну и действительно, какое равенство может быть между условными словаками, которых в лучшем случае полтора миллиона наберется, при том, что свое государство они получили, что называется, «с барского плеча», и русскими, которых суммарно уже миллионов семьдесят, и которые свою империю пятьсот лет выстраивали, локтями борясь с соседями за место под солнцем. Какое уж тут равенство?

Это если еще поляков не вспоминать, к которым до сих пор – хотя после окончания восстания прошло уже три года – относились в империи с большим предубеждением. Как к предателям относились, чего уж там. Доходило до того, что многие достаточно известные люди с фамилией на -ий – что как бы указывало на польское происхождение – просто ее меняли для демонстрации окружающим своего несогласия с действиями польских бунтовщиков. Не все, конечно, да и не было к таким действиям никакого государственного принуждения: вон фельдмаршал Каменский настоящий патриот империи и герой войны, пусть хоть кто-нибудь усомнится в его преданности родине… Но да, часть Ковалевских стала Кузнецовыми, а часть, например, Бобровских – Боровыми и Бобровичами, не без того.

- Не готов сейчас дать ответ, - после некоторого раздумья ответил отставной поручик.

- Хорошо, - Пушкин кивнул и поднялся на ноги, показывая, что на сегодня разговор окончен. – Я заеду к тебе на той неделе. Заберу «Бородино», тогда и сообщишь свое решение. Подходит?

- Подходит, - согласился Лермонтов. Молодой поэт тоже встал, немного суетливо поправив пустой рукав гусарской формы.

Забегая немного наперед нужно сказать, что Михаил Юрьевич в итоге принял предложение о вступлении на гражданскую службу и впоследствии проработал в информационном департаменте МВД больше двадцати лет. Он оставил после себя обширное литературное наследие, став чуть ли не самым плодовитым автором золотого века русской поэзии.

Глава 10

- За предыдущие шесть лет начиная с 1835 года на территорию Уральской губернии было переселено 79 тысяч колонистов из центральных губерний, среди которых 61 тысяча принадлежит к православному вероисповеданию, 9 тысяч – к католическому, остальные в примерно равных долях к протестантскому, иудейскому и магометанскому. Было основано 23 тысячи новых хозяйств, средний размер которых колеблется в пределах 35-40 гектаров из которых не менее 15-20 гектаров относятся к категории пахотных земель. Общий размер введённых в оборот земель составил… - Я сидел и невидяще смотрел в стену зала заседаний госсовета, на которой был размещен большой лесной пейзаж. Все эти сосны я видел уже миллион раз, и они меня интересовали так же мало как большой доклад по ситуации со среднеазиатскими владениями империи. Я уже пятнадцать раз вообще пожалел, что согласился рассматривать его в Госсовете «вживую»: кто бы мог подумать, что всего за два десятилетия я умудрился выдрессировать своих чиновников так тщательно, что объем поступающей с мест статистической информации начал буквально зашкаливать. Еще лет пятнадцать назад добыть актуальные данные по дальним уголкам империи было практически невозможно, для какого-нибудь начальника департамента из Петербурга все что находилось за Уралом представляло собой сплошной туман войны. Там бродили циклопы и люди с песьими головами. А нынче глядь – на любой вопрос есть ответ. Докладчик меж тем продолжал сыпать фактами и числами, – значительно выросло количество нападений местных киргизов на крестьян переселенцев. Если в 1835 году подобных инцидентов – разной степени тяжести сообразно их последствиям - было зафиксировано 241, в 1836 – 279, в 1837 – 311, а за половину 1841 года уже – 218. Как можно видеть из данной статистики, не смотря на усилия губернатора и чиновников на местах по принесению в степи цивилизованных способов хозяйствования, киргизы продолжают истовствовать в своей дикости, переходить на оседлый образ жизни в большинстве своем отказываются, регулярно пытаются бунтовать.

Я мысленно хмыкнул, услышав такое с позволения сказать «резюме». Активная переселенческая программа, давление русского населения с севера и запада логичным образом привели к вытеснению кочевников с наиболее богатых в плане выпаса скота земель. Теперь там, особенно вдоль рек и в других удобных местах живут русские крестьяне, стоят фермы, распаханы поля, высажены лесополосы, потихоньку в степь тянется железка.

Киргизам – русская имперская администрация не заморачивалась разделением кочевников на группы, именуя их всех скопом киргизами – приходилось сдвигаться на юг. А там на юге мало того, что степи переходят в пустыни, так еще и у этих пустынь есть хозяева, которые беженцам с севера были совсем не рады. Естественно, все это приводило к нарастанию напряжения на южных границах. Плюс нужно добавить к этому увеличение активности Коканда и Бухары, которым приближение