Цифровой призрак 2. Доппельгангер - Николай Некрасов

или способностей, которыми обладают летучие мыши, но понять, на каком дереве щебечет птичка, как высоко она над землей, в которую сторону смотрит — было не очень сложно.

Когда вычеркиваешь один орган чувств — остальные обостряются. А если активируется боевой режим, то даже без зрения мир играет красками. Тускло, странно, непривычно, но все-таки…

Юрка как-то сказал: «Самообман — наш единственный способ познания реальности».

Не могу сказать, что полностью с ним согласен, но доля правды в этом точно есть.

Сейчас мой мозг пытался дорисовать реальность, пока я не мог сделать этого глазами. Он подбрасывал ненастоящие образы, и отчасти, хотя бы на какую-то долю, они совпали с реальными. По крупицам имеющейся информации, дорисовал картинку, чтобы иметь возможность хоть на что-то опираться. Она никогда не совпала бы на все сто процентов с тем, что на самом деле меня окружало, но порой и этого достаточно.

Порой попытка достроить недостающее из тех образов, что мы накопили за жизнь — единственный путь, что у нас есть. Ведь даже если я открою глаза, увижу больше, но это все равно будет искажено моим опытом, сознанием и погрешностями зрения и восприятия. Мы бесконечно стремимся к познанию истины, но с каждым шагом она все также бесконечно далека.

Голос сэнсэя раздался откуда-то слева, как мне показалось, с расстояния в пару метров.

— Дальтоник видит мир в своей цветовой гамме. Глухой слышит звуки на уровне вибраций. Все познают мир как могут. Видение мира подлого человека отличается от виденья мира человека искреннего и доброго. Картинка одна — образы разные. Чем чище будет твое сознание, тем отчетливей проявится образ. Попробуй избавиться от груза прошлого, от сомнений и страхов. Попробуй почувствовать мир без шелухи.

Глубокий вдох, максимальная концентрация. Мокрая трава под стопами, намокшие штанины тренировочных брюк, твердость и сила оружия в руках.

Выдох.

И вот уже боккэн летит мне в голову, но я успеваю защититься палкой от швабры.

— Молодцом! — похвалил сэнсэй.

А я и рад оценке, уши развесил. Следующий удар, не сильный, но меткий, пришелся в голень.

— С-с-с… — прошипел я, плотнее перехватывая палку и навостря уши.

— Пропустил, — произнес сэнсэй, и вот теперь по интонации в голосе, по тому, как напряглись его мышцы для удара и едва заметно исказился тембр, мне удалось лучше почувствовать ситуацию.

С закрытыми глазами не получилось правильно рассчитать угол атаки, но предотвратить ее, слегка ушибив большой палец руки, закрываясь от удара — вышло.

— Неплохо… — И опять следующая атака не заставила себя долго ждать, пока сэнсэй похвалой пытался усыпить мою бдительность.

В этот раз отбить удалось лучше — ни я, ни большой палец не пострадали, чего нельзя было сказать о сэнсэе. Ему моя швабро-дзе прилетела краем по уху, и теперь уже он издал что-то вроде «с-с-с».

— Хе-хе, — ехидно отозвался я, за что и получил боккэном в ногу.

— Не расслабляйся, — скомандовал сэнсэй и атаковал вновь.

Минут за десять напряженной тренировки, уже почти привыкнув к происходящему, я умело отражал удары. Конечно, не обошлось и без происшествий: сосредоточившись на защите от атак, немного потерялся в пространстве и, поскользнувшись на мокрой траве, налетел на куст жимолости, ободрав ногу и поломав несколько веток.

— Ничего! — произнес сэнсэй ободряюще. — Рост — это всегда болезненно. Человеческое тело выло бы от боли в процессе роста костей, но в нас заложены механизмы защиты. Обезболивающее вырабатывается в некоторых дозах постоянно. И ты, кстати, если научишься управлять собой, сможешь даже такие вещи контролировать. Не полностью, но с некоторой долей, достаточной, чтобы притупить определенные болезненные состояния.

— Я уже могу расти только вширь, — усмехнулся, потирая ободранную лодыжку.

— Ты растешь над собой с каждой тренировкой, с каждым днем. Сравни себя и того Артема, который наблюдал за занятиями издалека в нашу первую встречу. Вспомни Артема, который гулял по кабакам и цеплял барышень. Сильно похож на нынешнего?

— Ну, если честно, — смеясь начал я, — я бы не отказался сейчас повторить…

Сэнсэй тоже рассмеялся, но оба мы понимали, что это только разговоры. У роста нет обратного направления. Точка невозврата пройдена давно и уверенно.

— Готов продолжать? — спросил он, и я покивал.

— Думаю, еще минут десять выдержу. Мы же не дольше будем, да?

Ответом мне стало пенье птиц и ничего больше.

— Сэнсэй? — позвал я насторожившись.

Ни слова, ни движения, ни шороха.

— Сэнсэ-ей… — позвал еще раз, раздумывая, является ли это частью тренировки или же что-то случилось, а я стою как дурак посреди лесной поляны с древком швабры в руках.

Внимание! Код 71−12

Включен режим ментальной защиты. Пресечена попытка взлома.

Появилось еще одно уведомление. Несрочное, поэтому просто моргнуло и свернулось.

— Сэнсэй, это не смешно!

Я уже начал всерьез тревожиться. Раньше он никогда так не нападал не меня, никогда не пытался воздействовать никак иначе, кроме как физически. А тут — «попытка взлома». Вот тебе раз! С другой стороны, Свистун всегда нападал иначе. Разве что мне на хвост не сел кто-то еще.

— Сэнсэй, если это часть тренировки, подайте голос. Или я прекращаю этот цирк. Уже не смешно.

Откуда-то сзади едва уловимое дуновение ветерка щекотнуло затылок и шею. Я резко развернулся, пытаясь заблокировать невидимый удар, но только прорезал воздух. И теперь уже слева раздался легкий смешок, и голос сэнсэя прозвучал едва уловимо.

— Урок не окончен…

Я развернулся в направлении уже потонувшего в воздухе звука, и каким-то чудом отразил атаку, провернулся под боккэном и, сделав подсечку, уложил сэнсэя на лопатки.

— Браво! — произнес он. — Тренировка окончена.

Солнце в первые пару секунд показалось безжалостно ярким. Уже почти привыкнув к простому миру за закрытыми веками, возвращаться в столь насыщенный, яркий и сложный, показалось непростой задачей.

— Ты почувствовал что-то? До того как я напал, — уточнил он, усаживаясь на корягу и ставя боккэн рядом.

— Угу. Моя внутренняя система тревоги сработала. Засекла «попытку взлома».

Он покивал, о чем-то раздумывая.

— Отлично, — наконец произнес, указывая на пень напротив. — Присядь. Помнишь, ты рассказывал мне о своем друге, который стал врагом.

— Вовка… Да. Друг, ставший врагом.

— Его способности всегда работали как-то не так. Ты сам это замечал. Он прилагал уйму усилий, но при этом не мог не то что превзойти тебя, он не мог даже немного приблизиться к твоему