Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 - Валерий Юрич

Я скептически осмотрел грязную майку, которую натянул на свое худосочное юное тельце после того, как теплый камень стал не нужен.

— Что-то ты не очень смахиваешь на вершителя мировых судеб, Егорыч, — пробурчал я себе под нос и грустно усмехнулся. — За такую майку мама меня точно по голове не погладит.

Эта отрезвляющая мысль вернула меня с небес на землю. Я горестно вздохнул и поплелся к ручью, чтобы набрать пригоршни сырого песка и затушить ими костер. И тут я увидел, что у меня под ногами сверкнул какой-то блестящий предмет. Я перевел на него взгляд и чертыхнулся. Это был портсигар Аркадия Михайловича. Всеми позабытый, он остался лежать на земле после того, как я развел костер.

Убрав дорогую и по всей видимости памятную вещицу в карман шортов, я затушил песком костер и устало двинулся по оврагу к месту, где был спрятан мой велосипед. Портсигар я решил занести домой к Сереге, когда вернусь к себе во двор.

Сейчас внутри у меня зрело совсем недетское чувство. Оно больше всего походило на радостную усталость после возвращения с боевого задания, на котором удалось без потерь выполнить поставленную задачу. Двигаясь по этому заросшему сорняками и крапивой оврагу, я вновь ощущал себя взрослым и несущим на себе груз ответственности за окружающих меня людей. Это было очень важное и нужное чувство, которое я едва не потерял, вернувшись в свое детское тело.

Достав свой велосипед из небольшой ямки, где мы с Серегой его спрятали, я двинулся к мостику. Только там можно было вытащить его из оврага. В остальных местах склон был слишком крутым и заросшим.

Когда я выбрался из оврага, то услышал вдали звук сирены скорой помощи. Похоже, что машина, везущая Аркадия Михайловича, наконец-то добралась до основной дороги и помчалась в больницу. Я очень надеялся, что с Серегиным дедушкой все будет хорошо. Переохлаждение и два перелома, да еще в таком возрасте — это не шутки. Но почему-то внутри меня крепла уверенность, что бывалый фронтовик выкарабкается из этой передряги и вернется домой бодрым и относительно здоровым.

Я запрыгнул на велосипед и неспеша покатил к выезду из леса. Никто не встретился мне на пути. Да я и не ожидал никого увидеть. Я понимал, что Серега Сабуров сейчас на всех парах мчится домой, чтобы сообщить, что дедушка нашелся, и указать, в какую больницу его увезли.

Ну а мне спешить было некуда. Поэтому я, не торопясь, покатил в сторону дома.

Когда я въехал к себе во двор, милицейской машины там уже не было. Я надеялся, что участковому все-таки удалось найти Вовку Никитина и провести с ним воспитательную работу. Однако, пока я не удостоверюсь, что опасность со стороны этого отморозка полностью миновала, мне нужно быть начеку. Именно поэтому я для начала оставил велосипед у входа в подъезд и, зажав в руке болт, осторожно зашел внутрь и осмотрелся. Проверив парадную до пятого этажа и убедившись, что опасаться нечего, я закатил велосипед под лестницу.

После этого, достав портсигар Аркадия Михайловича и поднявшись на второй этаж, я постучался в квартиру Сабуровых. Дверь открыла Серегина бабушка. Увидев меня, она всплеснула руками и воскликнула:

— Егор! Какой ты молодец! Нашел моего деда непутевого! Да ты проходи, проходи, не стой на пороге. — И она втянула меня за руку в квартиру. — Вон Сережа на кухне толокно пьет. Может и тебе навести?

Толокно! Я к своим пятидесяти совсем позабыл не только его вкус, но даже и название. А сейчас мне вдруг вспомнилась его коричневая картонная коробка с желтым утенком, пьющим из красной чашки в белый горошек. И вслед за этой картиной мне припомнился и его необычный вкус, а также то чувство насыщения, которое я неизменно испытывал, выпив всего стакан этой высокобелковой смеси, разведенной в обычной воде.

— С удовольствием, Валентина Петровна, — улыбнувшись, ответил я. — Умираю от голода! — Я нагнулся и стал стаскивать с себя сандалии. — Ой, совсем забыл! Я же вам портсигар Аркадия Михайловича принес. Он его в лесу обронил. — И я протянул Серегиной бабушке серебристую коробочку.

— Спасибо, мой милый, — ласково ответила Валентина Петровна, кладя портсигар на трельяж. — Спасибо тебе за все! А что ж у тебя майка такая грязная? Давай снимай, я простирну. — И она протянула руку. — Давай-давай, а то мои все в больницу к деду уехали, а мне и занять себя нечем.

После этих слов я решил не упорствовать и, покорно стянув майку, отдал ее Валентине Петровне.

— До чего ж ты худющий, Егор! — покачала головой Серегина бабушка. — Мало каши, поди-ка, ешь. Ну давай, иди руки мой, а потом за стол. Я пока толокно наведу.

Забежав в ванную и приведя себя в относительный порядок, я уселся на кухне рядом с Серегой и с удовольствием принялся пить теплый и аппетитный напиток, заедая его большим куском сладкого тульского пряника.

Глава 17

Серега в это время уже закончил со своей порцией и во все глаза смотрел на меня. Когда его бабушка вышла с кухни в ванную, чтобы заняться моей майкой, он торопливо сказал:

— Егорыч, спасибо тебе, дружище. Офигеть! Я до сих пор не верю, что мы его нашли. Врач сказал, что еще час-полтора и все… — Серега глянул на меня округлившимися от волнения глазами. — И то, что ты его согрел, это капец как помогло.

— Да я тут не при чем. Это же ты его нашел, Серег, — попытался выкрутиться я.

Мне не хотелось привлекать излишние внимание к своей персоне со стороны окружающих. Они должны считать меня обычным одиннадцатилетним мальчишкой. Иначе начнутся неудобные вопросы, на которые очень сложно будет найти вразумительные ответы.

— Если б не ты, я бы вообще туда не поехал! — оживленно возразил Серега. — Так бы и сидел дома, как пень. Круто, что тебе эта идея в голову пришла!

— Я просто хотел помочь, Серег. Если бы у меня кто пропал, ты бы поступил точно так же, — ответил я, с аппетитом пережевывая очередной кусок тульского пряника.

Мой друг ничего не ответил. Похоже, что он еще не совсем отошел от пережитого потрясения. Его задумчивый и слегка растерянный взгляд скользил по окружающим предметам. Надо было срочно выводить Серегу из этой навалившейся на него хандры.