Князь из картины. Том 5 - Борис Владимирович Романовский

Оглядев удивлённую молодёжь, Бобэр проворчал «Курва» и высушил одежду с помощью магии. Затем он вопросительно посмотрел на меня.

— Стефания, мой Фамильяр — весьма воспитанный джентльмен, и он не будет создавать проблем. Если вы ему разрешите, то думаю, он с удовольствием пойдёт знакомиться с прекрасными дамами, присутствующими на этом вечере.

Стефания хихикнула и кивнула:

— Конечно.

Бобэр коротко поклонился хозяйке вечера и быстро пошлёпал в сторону других гостей.

Я посмотрел на Артемия. Тот восхищённо провожал взглядом мелкого.

— Это и правда Высший Фамильяр, — выдохнул он. — У моего предка был такой — я читал в хрониках. Но знания о том, как их призвать, уже потеряны. Как вы это сделали⁈

Артемий горящими глазами уставился на меня. Остальные тоже с явным интересом ожидали ответа.

— Как-то сделал, — улыбнулся я.

Валерия Белобородова хмыкнула и надменно произнесла:

— Ты что себе позволяешь, барончик? Тебе задали вопрос, и ты должен на него ответить. С каких пор какие-то бароны не знают своё место? Ты хоть понимаешь, в каком окружении находишься?

Валерия задрала подбородок и заносчиво осмотрела меня.

— Согласен, — усмехнулся Нарышкин. — Я вообще не понимаю, что это отродье делает на этом приёме. Юсуповы выродились, и им дорога только в один конец.

Нарышкин чуть помедлил, сверля меня взглядом, и продолжил:

— Впрочем, мы с отцом уже этим занимаемся. Из-за твоих действий, парень, даже клан из столицы заинтересован в уничтожении твоего рода. И я уже не говорю о десятках других родов из нашего Доминиона. Ах да, забыл упомянуть Орден Проклинателей, который тоже не выносит твой мелкий ничтожный род. Поэтому, Валерия, можешь не беспокоиться — меньше чем за неделю Юсуповы будут стёрты с лица нашего Доминиона.

— Побыстрее бы, — хмыкнула Валерия. — Мой дядя не успел закончить начатое, но думаю, что когда он вернётся, то останется доволен.

Я тихо рассмеялся, привлекая внимание группы.

— Нарышкин, ты ведь читаешь разведанные своего рода? Слышал про последние конфликты Юсуповых? Ты наверняка знаешь о роде Кеми, который был уничтожен нами. Или о роде Биркиных, который был практически стёрт опять же, нами. Или о роде Глюкиных, которые потерпели сокрушительное поражение? А может быть, ты слышал и о том, что Граф Рудаков объявил мне войну и потерял свою голову?

Я оглядел собравшихся.

— Кстати, а где наследник Рудаковых?

— У Рудаковых нет никого подходящего возраста для этой встречи, — ответила мне Стефания. При этом она, не мигая, смотрела на меня.

— Что ж, жаль. А может быть, ты слышал о великом и ужасном Князе Белобородове, который объявил войну моему роду, а потом вдруг сгинул?

Я с намёком улыбнулся.

Молодые аристократы начали переглядываться между собой. Да, можно чуть приоткрыть правду о смерти Белобородова.

Но в основном я целился на Софью Агранову — и, судя по тому, как у неё заблестели глаза, мой расчёт правильный.

Думаю, Граф Агранов не станет отказываться от встречи со мной.

— Или ты, Нарышкин, забыл о своём дяде? — махнул я рукой, глядя на красного от злости парня. — Хочешь, расскажу, что с ним стало? Хотите?

Я огляделся.

— Я бы хотел услышать эту историю, — усмехнулся Максим Григориан.

— Я тоже, — кивнул Лев.

Все другие тоже были заинтересованы, в том числе и Салтыкова. Лишь Валерия тужилась, вся красная от злости. Казалось, что она вот-вот брызнет на меня кислотой, как раздавленный курдюк.

— Да как ты смеешь так говорить про моего дядю! — взорвалась она. — Он жив, и когда он вернётся, то уничтожит твой род! Он Князь, он сотрёт тебя в порошок!

— Прошу не кричать у меня в гостях, — холодно сказала Стефания, осадив Валерию. — В доме Уральских принято проявлять уважение как к гостям, так и к хозяевам.

Валерия тяжело дышала, не сводя с меня взгляда.

— Что ж, раз вам так интересно, то я скажу, — не обращая на неё внимания, продолжил я. — Граф Нарышкин всем известен своей жадностью, и он согласился на предложение Глюкина и стал его цепным псом. Старший Магистр ввязался в битву между малым и баронским родом.

Я с показной печалью покачал головой, всем видом выражая скорбь по поводу того, до каких глубин способно низвергнуться графское достоинство.

— Заткнись! — прошипел Нарышкин.

Игнорируя его, я продолжил:

— Этот Граф оказался настолько жадным, что когда я использовал пространственный артефакт и переместился в свой Зал Реликвий, он полез за мной. Твой дядя влез в сердце замка, созданного Высшим Ритуалистом. Как можно догадаться, от него не осталось ни кусочка.

Повисла тишина. Нарышкин тяжело дышал, сжимая кулаки — он был весь красный, и, судя по его взгляду, парень верил мне. Он лучше других знал своего дядю и его жадность.

— Дуэль, — прохрипел Нарышкин. — Дуэль до смерти!

— Никакой дуэли до смерти, — нахмурилась Стефания. — Я могу вам позволить провести дуэль до первой крови, но без увечий.

— Дуэль, — процедил Нарышкин. — Дуэль!

Он был настолько переполнен эмоциями, что не мог связно мыслить.

— Хорошо, — кивнул я. — Дуэль так дуэль.

Что ж, эту часть пьесы я не предусмотрел, но она мне лишь на руку. С помощью этой дуэли я покажу всем аристократам, что не стоит связываться с родом Юсуповых. Я раскрою часть своей силы.

Слуги Уральских быстро организовали дуэльный зал, и гости проследовали в него.

По пути я увидел Бобэра, который стоял на столе и, размахивая лапками, ругал польскими матами восхищённых девочек.

Прервавшись, он махнул лапой, взял с подноса какую-то сладость и запихнул в рот.

Поднос держала одна из дочерей Виконта или Барона — в общем, весьма аристократическая особа.

— Курва, — кивнул ей Бобэр и продолжил что-то верещать, размахивая лапками.

* * *

Нарышкин позвонил своему отцу и бегло рассказал ему о том, что произошло.

Отец, спокойно выслушав, сказал:

— Используешь стимулятор, скоро его тебе передадут. Пока потяни время. Убей этого ублюдка.

— Да, — выдохнул Нарышкин, завершив разговор. Он не посмел спорить.

Нарышкин зло посмотрел на Юсупова, который шёл, перекидываясь словами с Лазарем и не замечая, что неподалёку идут и пожирают его глазами две известные красавицы Доминиона — Бейкер и Агранова.

Нарышкин через силу усмехнулся. Он ещё не мог принять того факта, что его дядя погиб.

Константин