Моя Академия 3 - Евгений Син

Менталистов очаровывает собственная мощь, редкий инструмент. Именно поэтому они получают огромные возможности, теряя кое-что более важное — человечность.

Хорошо, что это сейчас не про меня. Вот бы придумать способ, как передать это Ариадне… Достаю информер и записываю всё то, что осознал сейчас. Вдруг моё сообщение поможет девушке уберечь себя от диктата менталистов. Остается верить, что она найдет силы и время, чтобы зайти в личную зону. Лже-Кольцов разблокировал Ариадне магию разума. Думаю, у нее будет всё глобальнее… Но, вдруг…

Пишу сообщение аккуратно и все больше общими словами. Не удивлюсь, если личную зону девушки будут просматривать.

Перевожу свои ощущения в понятную только нам двоим, из-за опыта Кольцова, формулировку: «Приобретая холодное здание с просторными чертогами, интересными переходами, отличной библиотекой, не забывай, что у тебя есть уютный и близкий тебе дом, в котором ты счастлива».

Есть у меня лёгкое подозрение, что Ариадна переживает всё то же самое, что только что пережил я. Письмо — единственное, что могу сделать. Слова дадут ей возможность задуматься и зацепиться за свою прошлую жизнь. При этом не потерять эмоции и своё сердце.

Смысл прекрасно ложится на приобретённые навыки Кольцова. Возможно, у него в жизни было что-то своё, связанное с домом. Надеюсь, что у меня получится сыграть на схожести нашего опыта. Очень хочется помочь девчонке сохранить себя.

Жаль, что я никак не могу повлиять на ребёнка Прокофьева, но всех не спасёшь. Посмотрим. Буду надеяться, что пути решения для тех, кто уже сформировал себе этот холодный чертог, тоже найдутся.

На информер почти сразу приходит сообщение. Удивляюсь. Неужели так быстро пришел ответ от Ариадны?

Захожу в устройство и открываю личную зону. Нет, от Ариадны ни слова. Сообщение не прочитано. Зато сбросили данные по семье моего дядьки.

Видимо, у следователей только сейчас дошли руки до записей Кольцова. Если так разобраться, то фактически они выполняют его обещание. Значит, весь наш разговор со следаком у этих ребят тоже есть. Уверен, они его тщательнейшим образом анализируют. Жаль, конечно, что в ближайшие несколько недель до семьи моего дядьки я добраться не смогу. Да и потом не факт, что получится. Всё-таки выход в город — форс-мажор, обеспеченный следователями.

Но вот финансово можно помочь и сейчас.

Нахожу в контактах дядькину жену. Перевожу на её имя крайне приличную сумму, если учитывать стандартное жалование. Вне графской службы на эту сумму можно жить лет пять-семь точно, может быть, и больше. Не знаю, сколько платил дядьке мой отец, но сомневаюсь, что много. Всё-таки родственники. Да и пограничное имение вряд ли приносит сейчас много средств.

Рад, что мне достаётся достаточно много империалов для такого жеста. К перечислению прикладываю вполне себе теплое письмо. Пусть у меня сейчас отношение к дядьке больше ровное, но, когда Ларик был маленьким, дядьку любил. Да и научился многому только благодаря совместным тренировкам и занятиям. Погружаюсь в давние ощущения и заканчиваю текст письма.

В верхней части экрана вижу ещё пару запросов, ждущих моего подтверждения. Похоже, это как раз те самые относительно небольшие суммы в пределах двухсот-трёхсот империалов. Похоже, мои сокомандники начали заказывать себе амулеты и одежду у кладовщика. По нашей договорённости с Германычем все заказы группы он выполнит сразу же, так что данные должны прийти если не этим, то следующим дирижаблем.

Сразу же подтверждаю все суммы. От этого становится легче: всё-таки обеспечение группы — залог нашего выживания.

На всякий случай еще раз просматриваю сообщения. Больше ничего нового или важного отыскать не получается. Перед тем, как выключить экран, еще раз открываю диалог с Ариадной. Сообщение не прочитано.

Всё-таки Германыч оказался прав — неубиваемого информера, который запросто помещается в широком кармане формы, для моих целей вполне себе хватает.

Спускаюсь вниз. Прокофьев, как и сказал, сидит в кают-компании.

— Молодец, что спустился! — грустно улыбается он. — Садись. Пообедаешь со мной?

— Да, я вроде пару часов назад… — думаю отказаться, но тут понимаю, что дико голоден.

Все мои экзерсисы на верхней палубе не остаются незамеченными для организма. Манипуляции оказались магически емкими, но прямую параллель с едой я как-то не проводил.

— А ведь да, — говорю капитану. — С удовольствием пообедаю.

— Отличный аппетит — залог хорошей работы, — говорит, Прокофьев и два раза стучит по амулету на столе.

Видимо, переговорник уже настроен на кухню.

— Я так и думал, что ты спустишься голодный: всё-таки целых два часа там наверху торчишь, — пожимает плечами кэп. — Так что я заранее заказал обед нашему коку.

— А если бы я не захотел? — улыбаюсь.

— Не захотел бы — тоже ничего страшного, — отвечает Прокофьев. — На корабле и без тебя всегда есть, кто не против перекусить. А я с тобой кофе попью. Мне тут по секрету шепнули, что ты тоже кого-то потерял.

Явный намёк на Ариадну. Слухи разлетаются махом. Наверное, даже быстрее, чем любые официальные новости. Удивительное свойство. Прикидываю: за те полчаса перед вылетом Прокофьев разговаривал только с барышней из бухгалтерии. Наверняка ему перепало много рассказов о чем угодно. В том числе и обо мне.

— В каком-то смысле потерял, — соглашаюсь. — Не то чтобы очень близкого мне человека… но всё равно я вас теперь чуть больше понимаю.

Да и если признаться самому себе, о девушке вспоминаю всё чаще. По крайне мере сегодня. Хотя в основном этому способствуют другие обстоятельства.

— Знаешь, мы в прошлый раз поговорили, — вспоминает капитан. — Я подумал, что обязательно дождусь совершеннолетия сына. Покажу ему верхнюю палубу. Может даже познакомлю вас. Главное, чтобы ничего страшного за это время с ним не случилось. Да и со мной, чего уж греха таить. Перелеты все эти… Небо — оно мудрое, конечно, отвлекает своими проблемами, когда совсем край. Сегодня повезло — тихо, можно о своем подумать.

— Не все перелеты проходят гладко? — спрашиваю.

— Всего и не припомнишь! — вздыхает Прокофьев, но уже чуть веселее. — Наша команда чего только не повидала. А, смотри, всё равно летают! Беды им ни по чем. Мои ребята, нечего сказать. Ты ж понимаешь, команда — это как второй дом. Друзья-товарищи. В самое темное время только на них и можно положиться.

Кэп уходит в сторону от моего вопроса, а я не настаиваю.

— Повезло вам с ними.

— Ну да,