Мы, Мигель Мартинес. Накануне - Влад Тарханов

— Да не было таких вопросов. — после недолгого раздумья ответил старший брат. — Если что-то и решал, или приходилось уточнять — обращался к Серго, он именно так поставил дело. Пойми, брат, так он прикрывал нас от гнева вышестоящих руководителей!

— Ты себя слышишь, Мойша? Каких вышестоящих? Кто стоит выше товарища Орджоникидзе? Раз, два и обчелся? Кому из них дело до вопросов, которые вы там решали? Серго просто так себе команду создавал — только ревностные исполнители и более никого! А в результате сейчас вам никакого серьезного дела поручить нельзя! Хорошо, не всем вам, есть там и толковые руководители, но ты к их числу не относишься!

— И что делать? — поинтересовался Юлий, решившись перевести огонь критики младшего брата на себя.

— Х-ха! Вопрос «кто виноват?» мы уже решили: Серго. Осталось решить, что нам делать! Я не могу понять, это что, вся русская интеллигенция была изначально еврейской? Так нет! Но почему решение любого вопроса упирается в новый вопрос? А? Ладно, братья мои, не стоит печалится, добрый Лазарь всё придумал! Вам двоим надо работать в тандеме.

— В смысле? Я же на партийной работе? — удивился Юлий.

— Сразу тебя тащить под руку Михаила нельзя. Неправильно это воспримут. Нам такие разговоры не нужны будут. Поэтому сделаем так: Нижний надо сделать центром программы строительства. Да, со своим лесом там не густо, но сплавлять туда его будет удобно. А именно там создать комбинат по производству срубов, из которых и будут собираться жилые дома. На три семьи с общей кухней и возможностью пристройки санузла. По-моему, этот проект уже одобрили как самый перспективный и дешевый. Блоки-срубы собираются у тебя в Нижнем и о железной дороге отправляются в разные города страны. Там ничего сложного — просто нужно точно нумеровать блоки, чтобы было их легче собрать на месте. Там готовят фундаменты, проводят нужные коммуникации, а потом — в один прекрасный день сразу три семьи пролетариев получают вполне сносное жилье вместо угла в бараке. Сейчас это самый простой вариант исполнения. А когда дома начнут расходиться по СССР как горячие пирожки, ты начнешь делать такие же центры по производству срубов в других городах и привлечешь к их созданию Юлия. Тогда ваш тандем станет крепкой опорой, и вы вдвоем этот проект сможете вытянуть.

Выдав весь этот спич, Лазарь Моисеевич неожиданно прервался, став походим на сдувшийся воздушный шарик. Он обвел братьев тяжелым мутным взглядом и произнёс:

— А не выпить ли нам по чуть-чуть, за нашу победу?

* * *

Московская область. Коломна. Щуровский цементный завод

9 мая 1935 года

Вот мы и собрались, все четверо моих самых близких помощников, да я во главе стола. Впрочем, на столе стоит пол литра казенки, на газете, которая заменяет скатерть, нарезан хлеб и сало, на тарелке нарезаны соленые огурцы и большая луковица грубыми ломтями.

— А не выпить ли нам по чуть-чуть? — спрашиваю я народ и получаю всеобщее горячее одобрение. Если бы эти товарищи сейчас голосовали, то в Политбюро я бы прошел с решительным перевесом голосов над всеми непьющими, ибо кто не пьет или сволота, или больной! Сам же и разливаю, точно-точно, каждому по его сто грамм.

— За Победу, товарищи! За НАШУ Победу![2]

[1] Орджоникидзе, нарком тяжелой промышленности.

[2] Своровал фразу из кинофильма «Подвиг разведчика», негодяй!

Глава пятнадцатая

Зеленый блокнот

Глава пятнадцатая

Зеленый блокнот

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

16 мая 1935 года

У каждого правителя есть свои секреты. Не так давно в кабинете вождя установили секретный сейф, который скрывался в стене комнаты отдыха за фальшивой панелью. Надо было очень хорошо знать, что и в какой последовательности необходимо нажать, чтобы открылся небольшой квадратик, в котором угадывалась бронированная дверца. Сам сейф произвела швейцарская фирма по заказу какого-то богатого купчины, на его внутренней поверхности даже видна была дата изготовления — 1903 год. Но прочность его превосходила многие, а сложность замка пусть и не гарантировала абсолютную защиту от взлома, но и не давала медвежатнику шанс быстро с ним разобраться. Этого было достаточно, чтобы охрана имела все шансы обезвредить нарушителя, даже если сигнализация не сработает, регулярность обходов помещений никто не отменял.

С утра вождя знобило, он напился горячего чая с малиной и отменил несколько встреч. Сперва поработал, но потом плохое самочувствие и усталость напомнили о себе. Он на час прикорнул, укрывшись красным пледом с квадратами розовых полосок, не новый, но вполне годный. Нельзя сказать, что вождь был абсолютно равнодушен к вещам, например, одежде. Нет, он считал, что должен одеваться достаточно прилично, но не выглядеть при этом денди, нафиг нам такое! Добротная одежда из хорошей ткани, которая соответствует статусу главы государства, учитывая, что государство-то, пролетарское! Значит, никакой роскоши, всё должно быть скромно и с пролетарским же вкусом.

Поскребышев принёс чай с малиновым вареньем, Сталин не помнил, кто из врачей рекомендовал ему именно этот напиток как противопростудное средство, кажется, это было еще во время ссылки в Туруханском крае. Это именно тогда началось незримое противостояние между партийцами, которые работали внутри страны и теми, кто разъезжал за границей, весьма неплохо при этом себя чувствуя. Он помнил, как одного из товарищей хотели судить за растрату партийных денег, денег, которые доставали для партии такие, как Сталин и его верные соратники. И не только во время эксов[1], отнюдь, а еще они, именно они налаживали связи со старообрядцами, многие из которых ненавидели власть императора. Горячий чай и рассыпчатое вкусное печенье придало вождю сил, а вот от бутербродов с колбасой он отказался, почему-то не хотелось совершенно. Подумав, он попросил на обед сделать ему горячий бульон с гренками, опять ничего тяжелого организм не воспринимал. Одну из встреч на сегодня он отменить не мог, но попросил перенести ее на чуть более позднее время. А пока была возможность, закутавшись в плед, открыл блокнот, вытащенный из неприметного сейфа.

Те, кто знали вождя, хорошо знали, как он работает с книгами и документами: Иосиф Виссарионович брал в руки перо или карандаш, подчеркивал самое важное, иногда оставлял пометки на полях, кое-что, что ему особенно пришлось по сердцу, записывал в блокнот. Кстати, таких рабочих блокнотов у него было несколько и каждый из них имел свою специализацию. Этот блокнот был самым большим секретом его сейфа. Тут были сведены