Полная переделка - Зиновий Юрьевич Юрьев

Как будто никого. Я осторожно крадусь к маленькому дому. Открываю дверь. Пока все просто. Слишком просто.

Теперь я все время помню, где стоит кресло. Я обхожу его. Задергиваю шторы, зажигаю маленькую лампочку над панелью синтезатора. О, великая штука — тренировка! Я уже проделывал все это и теперь двигаюсь быстро и без размышлений.

Открываю дверь в спальню Ламонта. Профессор спит на спине, тихонько похрапывая. Сначала слышно легкое сопение, потом легкое бульканье. Мирные, покойные звуки. В спальне тепло, слабо припахивает каким-то лекарством. Я смотрю на лицо Ламонта. В полумраке оно почти неразличимо, но мне кажется, что я вижу его выражение. Тихая, кроткая удовлетворенность пожилого человека. Жизнь почти прожита, но нет ни горя, ни горечи. Все хорошо. Все достигнуто. И с дочерью все будет хорошо. Спокойная, достойная старость. Тихая осенняя ночь.

Я все еще смотрю на Ламонта. Он спит. Четыре порошка «дримуэлла» делают свое дело. Будем надеяться, что они не подведут.

Ну-с, дорогой мой Рондол, сказал я себе почему-то словами Ламонта, подумай, где человек может хранить ключ? В кармане? Отлично. Я начал обыскивать карманы пиджака, который висел на спинке стула. Носовой платок. Шариковая ручка. Плоская коробочка. Я поднес ее к двери, чтобы рассмотреть на свету. Сердечное лекарство. На всякий случай открыл. Таблетки. Бумажник. Вряд ли ключ может быть в бумажнике. А почему бы и нет? Какие-то документы, деньги. Засовываю деньги себе в карман. Потом, когда будет время, я буду обсуждать с собой моральную сторону вопроса. Профессор похрапывает так по-домашнему, все вокруг так тихо, что я начинаю успокаиваться. Должен же у него быть ключ, черт его побери…

И вдруг все взрывается телефонным звонком. Чудовищной громкости телефонным звонком. Я замираю, зато мысль начинает метаться. Кто это? Может быть, Одри? Может быть, у нее что-нибудь случилось?

Телефон уже трижды вспарывал тишину. Профессор перестал храпеть. Сейчас он откроет глаза и увидит меня. Четвертый залп звонка. Ламонт что-то мычит, но глаза не открывает. Снять трубку, боже мой, какой я болван! Я хватаю трубку и поднимаю ее. Я не подношу ее к уху, но тем не менее слышу голос. Голос Бонафонте.

— Профессор, это Бонафонте. Простите, что я вас беспокою. Я увидел, что вы зажгли свет, и подумал, что, может быть, вам нужно что-нибудь…

Плохо задернул штору. Что теперь делать? Положить трубку. А если он все-таки придет? Я метнулся к двери, защелкнул замок, бросился обратно в спальню профессора. Снова зазвенел звонок. Выхода уже не было. Я приподнял трубку и опустил ее. Проклятый Бонафонте. Где, где этот старый мерзавец может держать свой ключ? Меня охватила паника. Руки дрожали. Может быть, в ящике стола? Я потянул ящик, но он не открывался. Искать еще один ключ? А если Бонафонте сейчас придет сюда? Может быть, он уже стоит сзади, направив на меня свой проклятый пистолет?

Я мгновенно повернулся, словно отброшенный тугой пружиной. Никого. Я метнулся к двери, замер на мгновение. Его было достаточно, чтобы я услышал шаги. Тот, кто шел, не таился.

Все-таки он решил прийти. Если дверь будет закрыта, он постучит. Еще раз постучит. Он не уйдет. Ведь профессор снимал трубку. Я в западне. В ловушке. Я открыл замок и поставил его на защелку.

Время остановилось. Господи, если бы мне только не мешал грохот собственного сердца. Еще шаг, другой. Пауза. Стук в дверь. Вежливый, осторожный. Стук подчиненного.

Я затаил дыхание. Что он сейчас должен сделать? Попробовать, открыта ли дверь. Он пробует, открыта ли дверь, потому что я вижу, как начинает поворачиваться ручка. Я стою сбоку. У меня один шанс. Из скольких — считать мне некогда, потому что дверь начинает медленно открываться. Не нужно ему было всовывать вначале голову. Это была ошибка. В таких случаях дверь нужно открывать ногой. Вот он, мой единственный шанс. Мне кажется в эти доли секунды, что я вижу на раздвоенном мясистом подбородке бородавку. Мой кулак, в который я вложил вес своего тела, обрушивается на него. Он даже не вскрикивает, а всхрапывает по-лошадиному, падая вперед, через порог. В то же мгновение, когда он касается пола, а может быть, и раньше, я наношу ему удар ногой. Футбольный удар. По неподвижному человеческому лицу. Теперь он стонет. Теперь ему больно. Наверное, до сих пор он думал, что это случается только с другими.

Я поднимаю его пистолет. Легкий, маленький, наверное, двадцать пятый. Ну, у нею-то должен быть ключ? Я лезу в карман и — о чудо! — сразу же вытаскиваю небольшой металлический плоский предмет. Это не ключ в обычном понимании этого слова, но я уже знаю, что ключ должен быть магнитным…

Я бегу по шуршащим листьям. Дождь прекратился. Где-то надо мной в разрыве облаков выглянула луна. «Господи, — мелькает у меня в голове, — этого мне еще не хватало». И тут же луна снова скрывается. Сегодня все стихии подвластны мне.

Ворота. Я так и не знаю, есть ли кто-нибудь в будочке подле них. Еще несколько шагов — и если это не ключ или я в чем-то ошибся, раздастся сигнал тревоги. Но об этом лучше не думать.

В будке темно. Я уже ближе к воротам, чем десять футов. Тишина. Ворота. В темноте они кажутся гигантскими. Я вытаскиваю из кармана магнитный ключ. Если это магнитный ключ, надо еще знать место, куда его приложить.

Дождь усиливается, и шелестящий шум от падающих на листья капель напоминает мир. Я вожу куском металла по воротам. Может, здесь, где створки сходятся? Проходит еще секунда, другая, и вдруг сухой щелк реле, весело включается мотор, и ворота начинают медленно открываться. Я не жду, пока они откроются полностью. Я продираюсь сквозь щель, и в то же мгновение ярко вспыхивают лампы на заборе, захлебываются сигнальные огни. Мотор ворот замолкает. Но я уже бегу. Я бегу. По шуршащим листьям, по дождю, подальше от виллы «Одри». Какое счастье, что идет дождь…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Часть третья

Побег

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 1

⠀⠀ ⠀⠀

Оуэн Бонафонте застонал и попытался встать. Во рту было что-то