Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург

Ко мне же подошёл Шрифт.

– Молодец! Всё как надо. Всё правильно, – улыбнулся он.

– Что происходит? – Спросил я, хотя и сам всё вроде понимал, но хотел убедиться в своей правоте.

– Да совсем от рук отбились, не желают ни тренироваться, ни образовываться, вот Грегори и попросил твоей помощи, – тяжело вздохнул Генри.

– Понятно, а сейчас зачем он их мучает?

– Вразумить пытается, направить на путь истинный…

Фразу Генри, как и всё вокруг, остановил голос, доносящийся откуда-то сзади. Я развернулся: к толпе инквизиторов, совершенно игнорируя меня, приближался молодой инквизитор. У него были длинные тёмные волосы, он хромал на правую ногу, одна щека безобразно изуродована и отсутствовала правая рука по локоть. Не смотря на это, он шёл и улыбался.

– Ни черта себе! – Произнёс Володя.

– Кто это? – Поинтересовался я.

– Это Жульен Сангаре…, – Генри замолчал и закрыл лицо руками. Я увидел, как инквизиторы бросились к пришельцу и стали обнимать его.

– И кто он? – Спросил я.

– Это их брат. У него и у Пьера Атика были лучшие показатели. Нужно было кого-то отправлять в Лилль, в командировку, и Грегори решил отправить Жульена. Парень не расстроился, даже наоборот – обрадовался, что архинкизитор оценил его навыки выше, чем навыки собственного сына. Эти парни не понимают, что не все города такие, как Париж. Говорили мы с тобой уже об этом.

– Понятное дело, – поморщился я на солнце и посмотрел на Генри.

– Что смотришь? – Улыбнулся он. – Пошли, выпьем, тренировки сегодня больше не будет.

Генри закинул на меня руку, приобнял по-отцовски, и мы направились домой.

***

В толпе инквизиторов стояли Эрван и Демиен, они, конечно, поприветствовали своего вернувшегося коллегу, ужаснулись от его внешнего вида, но Демиен никак не мог чего-то понять…

(Говорят по-французски)

– Эрван, я не понимаю. Этот русский старше нас, но он не дольше нас является инквизитором. Помнишь, нам месье Генри говорил? – Спрашивал один другого.

– И что тебя удивляет, Демиен? – Спросил второй.

– Почему он так хорош? Ты видел, как он двигался, как он дрался. Мне показалось, что он один мог побороть всех нас и не вспотеть. Что это за наука, что за магия? – Удивлялся всё первый.

– Понимаешь…, все мужчины сильные, но не все дикие. Русские сумели помимо своей силы приручить природную дикость и даже контролировать её. Они настоящие медведи: мощные, упрямые, целеустремлённые, – пояснял второй.

– Я… Я помню, а теперь, после драки, они идут пить? Опять? – Развёл первый руки в стороны.

– Ну…, да. Алкоголь в данном случае – это способ более эмоционально передать ощущения и эмоции, скопившиеся после сегодняшнего утра.

– Ну не могут они столько пить. Не могут! – Убивался французский инквизитор.

– Успокойся, Демиен, они же русские, нам их никогда не понять… И никогда не победить. Загадки… загадка… Загадочная русская душа – вот как это называется. Я же тебе говорил.

Демиен неугомонно повертел головой по сторонам, а затем пошёл догонять Генри и меня. Эрван одного его не пустил и побежал вслед.

На выходе с территории двора инквизиторы догнали нас.

– Месье Генри, вы по делам или просто прогуляться? – Поинтересовался Демиен.

– До магазина, друзья мои, а вы что-то хотели? – Удивился Генри.

– Надеюсь, мы никак не отвлекаем вас…, – замялся Демиен.

– Да нет, наши дела – не большой секрет. Дойдём до магазина, возьмём бутылочку водочки и вернёмся домой. Вы что, с нами хотите? – Генри предложил инквизиторам присоединиться.

Демиена на глазах скрутило, он схватил себя за голову и, что-то шипя себе под нос, удалился в сторону.

– Извините, месье, что потревожили вас. До свиданья, – быстро проговорил нам Эрван и пошёл к другу.

– Макс, вот чего они хотели? – Удивился Володя.

– Да чёрт их разберёт, я не понял. Что они у тебя спрашивали? – Улыбнулся я.

– Спросили, куда мы идём и всё, – загрузился Шрифт.

– А ты что?

– Я правду сказал, – улыбнулся он.

– А что ему так дурно стало?

– Откуда я знаю, – засмеялся Володя. – Вот же чудики…

Отойдя чуть в сторону, Демиен не смог больше терпеть.

– Эрван, я не понимаю, как это возможно? Что это вообще за люди? Сколько можно пить?!

– Успокойся, Демиен, это – русские. Ты только им под руку не попадись после того, как они выпьют… И всё будет в порядке…

***

Солнечный день стремительно сдавал свои позиции. На улице дышалось свежо после дождя, продолжавшегося почти два часа. Мокрый асфальт, уже была почти ночь. Так казалось из-за серых туч, затянувших небосвод.

Он шёл по улице, переливающейся разноцветными огнями, и не знал, куда его заведёт эта не заканчивающаяся дорога. Несмотря на позднее время суток, город не торопился утихать… Сегодня пятница – прекрасный день, чтобы выпить и расслабиться. Мимо медленно проезжают дорогие автомобили, становится больше девушек, одетых в минимальное количество одежды. Ему стало интересно, всё дело во времени, в дне недели или это просто место такое? Яркие цвета нарядов, бросающиеся в глаза, парики, безумные улыбки, которые, как бы не говорят в открытую, а дразнят, намекают тебе о своей греховности. Красные губы, жёлтые кофточки, длинные сапоги, а парики такие, что невооруженным взглядом и не отличишь. Он шёл вперёд, приподнял слегка ворот своей летней ветровки – ему вдруг стало зябко, странно, потому что на улице была почти летняя погода. Наверное, остатки прохлады после дождя.

Электрический свет отражался на асфальте и прыгал в его глаза, светофор переключился и позволил ему идти дальше. Он долго стоял на одном месте, за это время успел прекрасно рассмотреть красную мельницу, гордо возвышающуюся над зданием, что утопает в изобилии красного света. Незнакомец перешёл по зебре улицу и двинулся своей неизвестной тропой. Усмехнулся смешной табличке «MeTroPoliTain», что оповещала жителей и гостей славного города о спуске на станцию метро «Blanche». Полиция не дремала в столь необычной части города. Патрульная машина проехала ему навстречу с левой стороны. А впереди, немного вдалеке, на расстоянии куда меньше километра, громко звучала музыка, зазывая блуждающих туристов и людей, желающих отдохнуть душой и, главное, телом. Исполнителя мужчина узнал сразу, а вот композицию не смог вспомнить. Улицу наполнил тяжёлый, мелодичный, сильный, редко срывающийся в крик, голос Мэрилина Мэнсона. Мужчине казалось, что он шагает в такт мелодии, в которой вокалист, по мнению незнакомца, неестественно и люто начал кривляться. Что-то кольнуло его в мозгу, он уже слышал эту песню, только в другом исполнении, записью немного старше, и мог поставить двадцатку на то, что песня не принадлежала