Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная

Я добралась до него, довела линию и резко разогнулась. Голова слегка поплыла.

– Еды не осталось? – уточнил пернатый.

Пакеты из-под шавермы я выбросила в урну по дороге.

– У меня есть сахар, – вспомнила я.

– Доставай, – скомандовал ворон и, когда я извлекла из рюкзака пакетики из «Люди обожают», топнул лапой. – Высыпай. Прямо тут высыпай.

Я порвала пакетики и высыпала сахар себе под ноги.

– Теперь бери ключ и иди в центр. Сейчас покажу куда.

Ворон вновь взлетел и опустился в той точке, откуда мы начали. Я подошла к нему и вытащила из кармана связку с мастер-ключом.

– Сначала выслушай до конца, потом делай, – зачастил мой фамильяр, вспорхнув мне на плечо. – Возьмешь ключ, сожмешь в руке. Скомандуешь «Ко мне!», покажешь ключ пространству. Появится вожак стаи. Прикажи ему собрать стаю. Когда все соберутся, сотри любую черту. Ключ все это время держи в руке, не убирай.

Какой вожак, лихорадочно думала я, какая стая, какая черта?! Я не вижу ни одной черты, ручкой я вела чисто формально.

– Давай! – велел ворон.

Я сжала ключ, чувствуя себя все глупее и растерянней. Попыталась что-то рассмотреть, но пока не видела ничего, что отличалось бы от обычной реальности вокруг.

– Ко мне! – приказала я.

Хотела зычно выкрикнуть, а вместо этого едва сдавленно выбросила из себя слова. Приподняла руку, показывая пространству ключ. Пентаграмма вспыхнула красным. Вернее, теперь это была даже не пентаграмма, а некая система линий, как обычно в фильмах показывают сетку лазеров в музеях или хранилищах, через которую пробираются главные герои (ну или их противники). В пересечении линий в метре от меня стояла худая, я бы даже сказала узкая, черная собака с невероятно длинными стоячими ушами. Похоже, это и был обещанный вожак.

– Собери стаю, – велела ему я.

Вожак оскалился. Вот еще, возмутилось все во мне, скалиться он на меня будет. Я его вижу, а значит, могу справиться.

– Собери стаю! – повторила я.

Вожак утробно зарычал, но подчинился: в других пространствах между линиями начали появляться такие же черные собаки. На десятой по счету я сбилась. Кроме того, они появлялись не только передо мной, но и сбоку, и позади меня. Вожак зарычал вновь. Я приняла это как сигнал, что стая в сборе. Что там ворон велел делать дальше? Стереть линию? Сейчас сделаем.

Я засунула ключ в карман, чтобы не мешал. В этот же миг вожак прыгнул. Ворон отреагировал молниеносно, бросившись на того черной тенью.

– Рви линии! – заорал он.

Две черные фигуры столкнулись с неприятным чавканьем и хрипом. Я словно в замедленной съемке видела, как подпрыгивают в своих кластерах другие собаки и перемахивают через красные линии, устремляясь к вожаку и ворону.

– Рви линии!!!

Я видела свою ладонь – мертвенно-бледную, – тянущуюся к красной линии. Быстрее, ну быстрее же, умоляла ее я. Промелькнула мысль, что сейчас обожгусь, но, вопреки моим ожиданиям, красная линия оказалась холодной как лед. Я сжала пальцы и дернула на себя.

Линии вспыхнули и резко погасли. С ними перестали существовать и черные собаки. На асфальте, раскинув крылья, лежал ворон. Я бросилась к нему. Мир обрел для меня прежние скорости.

Я опустилась перед вороном на колени. Он лежал на спине и не двигался. Видимых повреждений не было. Я протянула к нему руку, чтобы дотронуться до груди. Пока мои пальцы преодолевали это небольшое расстояние, я перестала дышать – вдруг сейчас коснусь, а сердце у ворона не бьется.

Сердце у ворона билось.

– Птичка моя хорошая, – выдыхая, прошептала я.

Наверное, надо его поднять, подумала я, но вдруг у него что-то сломано и я сейчас сделаю только хуже.

– Очнись, пожалуйста, – попросила я, поглаживая его по груди.

Ворон зашевелился.

– А? Что? – пробормотал он, открывая глаза.

– Тебя не тошнит? – затараторила я, не скрывая облегчения. – Тебе нигде не больно?

– Подожди, не части, – проворчал пернатый и медленно поднялся на ноги.

Ворона качнуло, я перехватила его, а потом взяла на руки и поднялась.

– Ничего не болит? – настойчиво повторила я.

– Вроде нет, – ответил он, прижимаясь ко мне.

– Давай-ка мы пойдем в ветеринарку. – Я устремилась к корпусу. – Не хочу, чтобы тебя потом накрыло.

– Накрыло… – бормотал ворон, пока я шла. – Вот когда нас в Афгане атакой ковров-самолетов накрыло, я думал, поседею, если жив останусь.

Я посмотрела на него с изумлением: похоже, сотрясло-таки моей птичке головушку. Потом, правда, осознала, что, если он фамильяр ректора, а тот был военным, Афганскую кампанию они могли пройти вдвоем.

– Сколько же тебе лет? – особо не надеясь на ответ, вздохнула я.

Афганская война началась до моего рождения, а закончилась перед развалом Союза. У ректора (и ворона) было достаточно времени, чтобы принять в ней участие, но в любом случае это происходило довольно давно.

– Сколько есть, все мои, – нахохлился пернатый.

В ветеринарке пришлось сказать, что ворон полез в драку с собакой. В целом я не соврала, просто не сообщила, что собака была магическая.

– Все в полном порядке, – уверил юноша, который сегодня был на дежурстве. – Сотрясения нет. Разве что немного перьев потерял, но это не критично. Пусть побудет пару дней в покое, и давайте ему больше воды.

– Что это было? – спросила я, когда мы вернулись в жилую ячейку и я устроила ворона на кровати.

– Адские гончие, – ответил он, кажется, поняв, что спорить со мной сейчас бесполезно.

– Ну? – Я уставилась на него. – Я жду подробностей. Что это за гончие? Чего им было надо?

– Когда я что-то говорю, делать нужно четко так, как я это говорю. – Ворон все же соскочил с темы. – Приказы не обсуждаются. Нарушение приказа может привести к гибели всех участников операции, а не только нарушителя.

– Тебе Афганская кампания в голову ударила? – фыркнула я. – Ты не на войне.

– Я на войне, – огрызнулся он и резко замолчал.

– Ага, – угрожающе протянула я. – Мой фамильяр на войне. В таком случае тебе придется посвятить меня в детали этой войны. Иначе я просто не смогу быть твоим союзником.

– О, ты умеешь в большую политику. – Ворон устроился поудобнее. – Принеси воды. Ты слышала, мне доктор велел больше пить.

– Я еще и в шантаж умею, – сообщила ему я. – Никакой воды, пока не расскажешь хотя бы про гончих.

– Это уже пытки, а мы, напомню, союзники.

– Еще скажи, что пытки запрещены Женевской конвенцией.

– Воды, – страдальчески протянул пернатый и закатил глаза.

– Когда у нас закончатся деньги, – усмехнулась я, – сдам тебя в аренду киношникам. Будешь играть сам себя в предложенных обстоятельствах.

– Ну принеси воды, правда пить охота, – проворчал он, но с нотками извинения в голосе.

– Уговорил. Пока можешь подготовить план речи. Когда я вернусь, нас ждет обстоятельный разговор.

Глава 19

– Адские гончие – это энергетические сущности из тонкого мира. В нашем они принимают форму собак. Их можно поставить себе на службу через систему амулетов. Чаще всего гончих призывают для разведки, для охраны или для захвата. Собрать всю стаю помогает та сеть, которую ты чертила. Мы отловили собак и отправили обратно в их мир. Но амулеты – амулетов все же обычно два: один там, где резвятся гончие, второй у того, кто их призвал, – могут вновь впустить адских гончих в наш мир. Так что нужно найти и разрушить тот амулет, который рядом с нами, – сказал ворон, прохаживаясь по кровати.

– Ты уверен, что этот амулет где-то здесь? – уточнила я.

– Да, – ответил ворон. – Мы видели Семенова выходящим из арки. Гончие сначала увязались за ним, потом вернулись во двор. Так что один амулет у него, а другой тут, у нас.

– Ладно, – после некоторого молчания произнесла я, – но зачем Семенову призывать сюда гончих? Чтобы что?

– Чтобы что-то, – хмыкнул ворон. – Разведать, захватить или охранять. Последнее, вероятно, до приезда заказчика. Для того чтобы все это понять, нам с тобой надо остаться в академии. Мне надо остаться. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе заплатить за ячейку.

– Ты рекомендовал мне сделать это еще до появления гончих, – указала я ему на нестыковку.

– Потому что мне все равно надо много чего узнать. Гончие только подкрепили эту необходимость.

– Ответ