Повелитель Тайн Том 5 главы (1035-1150) - Cuttlefish That Loves Diving

Сио, поправив свои жёлтые волосы, выходя из церкви, серьёзно сказала:

— Когда я получу рецепт, я куплю ту пуговицу и постараюсь как можно скорее продвинуться.

— Неплохо, боевой дух вернулся, — с улыбкой поддразнила Форс.

Сио больше ничего не сказала, с серьёзным выражением лица продолжая идти вперёд. Пройдя несколько десятков шагов, она вдруг остановилась и, не оборачиваясь, сказала:

— У меня, должно быть... должно быть, не хватит денег на ту пуговицу. Тогда... тогда... ты одолжишь мне немного... Я обязательно верну.

Форс, застыв на секунду, тут же рассмеялась:

— Хорошо. Если я не ошибаюсь, то последующие вещи я смогу получить от своей учительницы.

В четверг днём Клейн, под предлогом отдыха, вернулся в главную спальню. Он вошёл в уборную и, сделав четыре шага против часовой стрелки, поднялся над серым туманом. Он считал, что та стеклянная бутылка с «зельем» уже должна была завершить поглощение.

Сев на высокий стул «Шута», Клейн взмахнул рукой, снял изоляцию и притянул к себе цель.

Прозрачная стеклянная бутылка уже окрасилась в тёмный цвет, а на её поверхности появились сетчатые узоры, мерцающие светом, что придавало ей вид произведения искусства. Внутри было пусто, не осталось ни капли зелья. Широкое горлышко было покрыто слоем плавающего света, и как только взгляд Клейна падал на него, возникало ощущение, будто его засасывает.

Смутно из бутылки донёсся голос:

— Брось сто золотых монет, и исполнится одно желание...

— Брось сто золотых монет, и исполнится одно желание...

«У кого это она научилась... Стоит признать, эти повторяющиеся, монотонные слова действительно способствуют гипнозу... Если действительно бросить сто золотых монет, это будет равносильно тому, что ты сам откроешь врата своего Тела Сердца и Разума и будешь порабощён этой бутылкой, став её рабом...»

Клейн, немного проанализировав, призвал «Незатенённое Распятие» и, с помощью давления серого тумана, вставил его в горлышко бутылки.

— Ты, демон! — раздался из бутылки пронзительный крик, а затем его заглушил серый туман.

Глава 1058. Потустороннее и обычное

Разобравшись с мутировавшей стеклянной бутылкой, Клейн достал золотые карманные часы, открыл их и запомнил текущее время. Он должен был вернуться сюда через три часа, чтобы разделить «Незатенённое Распятие» и «Бутылку рабства». Только так он мог получить отдельную потустороннюю характеристику «Манипулятора», а не продукт, смешанный со всеми предыдущими характеристиками последовательностей.

«Похоже на эксперимент...»

Клейн слегка кивнул, убрал карманные часы, вернулся в реальный мир и по-настоящему начал обеденный перерыв.

В четыре часа дня личный камердинер Энуни, под наблюдением дворецкого Уолтера, постучал в дверь своего нанимателя.

— В чём дело? — спросил Дуэйн Дантес в пижаме, потирая виски и открывая дверь спальни.

Энуни поклонился.

— Сэр, вы приняли приглашение госпожи Рианы на послеобеденный чай сегодня вечером.

— Хорошо, дайте мне четверть часа на подготовку, — сказал Клейн, взглянув на дворецкого Уолтера. Затем он приказал своему личному камердинеру: — Зайди и помоги мне переодеться.

Когда в комнате остались только он и его марионетка, Клейн, приказывая последней принести подходящую для чая одежду, время от времени посматривал на настенные часы. Примерно через десять минут, завязав галстук и надев пиджак, он сделал четыре шага против часовой стрелки и отправился в пространство над серым туманом.

Прошло ровно три часа с его последнего визита.

Мутировавшая стеклянная бутылка, прижатая силой серого тумана к «Незатенённому Распятию» на бронзовом столе, уже потеряла свой первоначальный сетчатый, мерцающий вид, словно из произведения искусства превратившись в обычный предмет быта. А на дне бутылки образовалось большое количество серовато-белого вещества. Оно, словно живое, самостоятельно текло, образуя предмет размером с детский кулак, похожий на сердце. На нём было не только много складок, но и одна за другой трещины, похожие на глаза. Сложные, трёхмерные узоры, проникающие внутрь и выходящие в пустоту, были почти идентичны тем, что Клейн видел на потусторонней характеристике Хвина Рамбиса.

«Лишь небольшое отличие...»

Клейн ослабил давление серого тумана и вытащил «Незатенённое Распятие» из горлышка бутылки. После этого извлечённый предмет окончательно отделился, став целым и независимым. Клейн протянул левую руку, взял этот предмет, похожий на мозг и сердце, несколько секунд рассматривал его, а затем бросил в кучу мусора, окутав серым туманом.

В этот момент из мутировавшей стеклянной бутылки снова раздался голос, но уже довольно слабый:

— Ты... этот... демон...

Клейн не ответил, а снова вставил «Незатенённое Распятие» в горлышко, прижав его силой серого тумана. В древнем дворце снова воцарилась тишина.

Вернувшись в реальный мир, Клейн надел цилиндр, взял трость, сел в экипаж и покинул улицу Бирклунд, 160, направившись в резиденцию члена парламента Махта, на той же улице, дом 39.

В элегантно обставленной гостиной дома члена парламента Махта сидело несколько гостей. Перед каждым из них стояла чашка чарующего красного чая, а рядом — изящный трёхъярусный поднос с десертами.

Клейн взял маленький бутерброд с огурцом, откусил и, полушутя-полусерьёзно, высказал свои истинные чувства:

— Сегодняшние десерты, кажется, все очень необычной формы, будь то морковный торт или сливочные кексы.

Член парламента Махт, услышав это, рассмеялся:

— Дуэйн, у тебя действительно острая наблюдательность.

«Это не имеет никакого отношения к наблюдательности, любой, у кого есть глаза, это увидит. Они странной формы...» — мысленно пробормотал Клейн.

— Звучит как что-то хорошее, — сказал он вслух.

— Конечно, это приготовила сама Хейзел. Вы можете потом попробовать. Хотя она ещё не очень хорошо контролирует форму, вкус действительно неплохой, — с гордостью сказал член парламента Махт.

Ректор Баклундского технического университета Портленд Момент, сидевший рядом, тут же рассмеялся:

— Это не очень похоже на ту Хейзел, которую я знаю.

Член парламента Махт взглянул на госпожу Риану и с удовлетворением сказал:

— Все растут, не так ли? Хейзел в последнее время действительно повзрослела. Она не только готова учиться тем курсам, которые раньше отвергала, готовясь к общению и браку, но и время от времени готовит нам десерты, играет на музыкальных инструментах, а также часто сопровождает свою мать на концерты, скачки, в универмаги, и тихо слушает в различных салонах и на банкетах.

«По словам мисс Справедливости, процесс лечения Хейзел уже достиг стадии, когда она может вспоминать пережитый ею огромный испуг и боль. Хотя это лишь интуитивное эмоциональное переживание и ещё не затрагивает конкретные события, этого достаточно, чтобы Хейзел время от времени видела сны о потере родителей и большинства родственников... Это заставляет её невольно начать ценить семью и в определённой степени измениться?»

Клейн