Соблазнение киборга - Грейс Гудвин

Каждый чертов красный свет светофора. И каждый раз как мы прекращали движение, я чувствовала будто тени преследовали меня. Наблюдали. Ждали.

Я сделала вздох облегчения, когда водитель заехал на парковку возле мотеля. Я дала ему на чай двадцатку и попросила забыть, что он когда-либо меня видел, сказала, что я убегаю от психа, жестокого бывшего, который меня бил. Парень нахмурился и отдал двадцатку мне обратно. Сказав оставить себе, так как мне она нужнее, чем ему. Когда он уехал, я была уверена, что не заговорит, по крайней мере пока.

Мой старенький битый седан с детским креслом Уайта сзади был припаркован снаружи пятой голубой двери. Вспышка светлых волос исчезла за качающейся занавеской за несколько секунд до того, как дверь открылась. И как только это произошло, я смогла дышать.

Улыбка Уайта могла зажечь города, когда он бежал ко мне так быстро как мог. Его шаги были медленными и неуклюжими, бандаж на его ноге удерживал его от быстрого бега. Я подняла его и обняла так сильно, когда он зарылся лицом у меня на шее и сжал так сильно, насколько могли его маленькие ручки.

Боже, он пах так приятно, был таким мягким, теплым. Сладким.

„Я скучал, мамочка“.

Эти слова. Мое сердце разбилось на тысячи кусочков: „Я тоже скучала, малыш“.

„Никогда больше не уезжай“.

Я не могла сейчас сдержать слез. Они лились по моему лицу как вода из крана: „Не уеду, Уайт. Обещаю. Никогда больше“.

Я внесла его в номер отеля, где ждала моя мама, быстро обняла ее и посадила Уайта на одну из жестких кроватей. Она посмотрела на меня обеспокоенным взглядом, хотя на ее лице было облегчение, которое испытывает мать, которая отправляет своего ребенка в мир впервые. Я и не думала, насколько храброй она была, позволив мне отправиться в космос. Боже, она отправила своего ребенка в космос!

Я потянулась и сжала ее руку, а она в ответ немного улыбнулась.

„У меня есть что-то особенное“.

Уайт захлопал в ладоши, как будто готовился получить подарок, поэтому мне пришлось разъяснить: „Ты не можешь это оставить, но очень хорошие люди позволили Мамочке позаимствовать это, чтобы вылечить твою ногу“.

Моя мама подошла ближе, ее рука остановилась у меня на плече, глаза расширились: „Что? О чем ты говоришь?“

Я посмотрела на ее растерянное лицо и улыбнулась сквозь слезы: „Ты в это не поверишь“, − я полезла в сумку и вытащила ReGen палочку. Активировав ее тем способом, которому Рэйчел меня научила, я сняла бандаж Уайта и задрала его пижаму с динозаврами выше колена, что было глупо, потому что лечение произошло бы под поверхностью, но я хотела все видеть. Мне необходимо было наблюдать.

„Не бойся“, − сказала я ему. Мое сердце так сильно билось, что я была уверена, что Уайт его слышит. Вот оно. Я могла вылечить моего ребенка, сделать его полноценным одним лишь взмахом этой палочки. Никакой операции. Никакой боли.

Палочка стала голубой и глаза Уайта округлились: „Что это?“ − спросил он немного шепелявя.

Я улыбнулась, счастливее с тех пор, как произошла авария: „Волшебная палочка. Я привезла ее из космоса для тебя“.

„Правда?“ − вихор на его макушке был немного непричёсан и милые маленькие завихрения светлых волос торчали вверх как трава. − Ты знаешь волшебное заклинание?“

„Конечно знаю“, − я наклонилась и поцеловала его в нос. После этого я подняла палочку над его ногой и сказала, −Абракадабра!“

Восторг Уайта исчез и он стал серьезным, ложась спиной на кровать, куда моя мама быстро подошла, чтобы подложить под него несколько подушек. Эта рутина была привычной.

Но это мог быть последний раз.

Я держала палочку над ним, водя ей над его ногой, пока свет индикатора не замигал, как объяснила мне Рэйчел, это означало, что ReGen палочка выполнила свою работу. Я не следила за временем, но это не длилось более минуты, может двух. Вот оно. Две минуты и он будет исцелен, на это я надеялась. Я прошлась по всему его телу ей, просто чтобы быть уверенной. Если с ним что-то не в порядке, что-то о чем я не знала, я хотела это исправить. Вылечить. Я хотела, чтобы с ним все было отлично.

Когда я закончила, я посмотрела на своего сына, на сонное, довольное выражение на его лице.

„Как ты себя чувствуешь, малыш?“

Слабая улыбка Уайта снова вызвала слезы: „Не болит, Мамочка“.

„Покажи мне“.

Он посмотрел на меня, затем на мою маму, она кивнула. Он спрыгнул с кровати, пижама на его ноге соскользнула обратно. Да, он спрыгнул. Никаких пробных шагов. Он взглянул на меня широкими глазами. Затем подпрыгнул. Мама вытянула руки, инстинктивно готовясь остановить его.

„Зажило! − сказал он, затем пробежался по номеру до двери в ванную комнату и обратно, − мамочка, зажило“.

Моя мама поднесла руку ко рту, стараясь сдержать слезы. Слезы, от радости, не от горя. Ее глаза встретились с моими: „Зажило“.

Я кивнула, когда Уайт подошел ко мне и встал передо мной.

Я взъерошила его волосы: „Все зажило“, − повторила я. Невероятное облегчение. Сработало. Не важно, что теперь произойдет в жизни, я знала, что с Уайтом все в порядке.

„Хорошо, Уайт. Теперь время спать“.

Он забрался на кровать достаточно легко. Хотя я и не сомневалась, что он хочет носиться по номеру всю ночь напролет, было уже поздно.

„Ложись спать“, − сказала я, наклоняясь и целуя его нежный лоб.

„Останься“, − настаивал он.

„Я останусь. Обещаю“.

Уайт погрузился в сон и моя мама и я уселись на жесткие деревянные стулья лицом друг к другу за маленьким круглым столом. Мотель был старым, ковер перед дверью выглядел изношенным. В лампе наверху под желтым грязным стеклом лежало несколько мух, а номер пах пылью, но ничего из этого меня не волновало. Уайт вылечился и мы находились на безопасном расстоянии от нашей квартиры.

Моя мама наклонилась вперед и скрестила руки на груди. Одна бровь была поднята вверх, она смотрела на меня тем взглядом, который я видела сотни раз. Она протянула руку и я дала ей палочку.

„Расскажи мне“.

Она больше ничего не сказала. Ей и не нужно было. Я должна была рассказать ей о трех днях и о десятках световых лет путешествия. Пока Уайт спал, я рассказала ей все о путешествии, бойцовых ямах и о Киле. Палочке. Когда