"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

по сути, представляла собой конгломерат из графита, графена, карбина, фуллерена и алмазов! А её ядро оказалось огромным бриллиантом размером с Землю!

– Очуметь! – выразил Иванов чувства всего экипажа. – Расскажешь – не поверят!

– Командир, может, нырнуть на поверхность на «големе», набрать алмазиков?! – предложил возбудившийся Терёшин.

Маккена усмехнулся, понимая, что второй пилот хочет поразить Веронику подарком.

– Нет!

– Это не первая находка алмазной планеты, – сказал Артур Воеводин. – Дальразведчики уже натыкались на похожие объекты в Рукаве Персея.

– Жалко, что упускаем такой случай.

– Полчаса на изучение феномена, – разрешил Маккена. – Клиф, зонд к планете, облёт и возвращение.

– Чур, я буду управлять! – по-ребячьи воскликнул Терёшин.

Маккена хотел отказать второму пилоту, но услышал голос жены:

– Руди, не обижай парня.

Перешёл на личный канал:

– Зондом вполне способен управлять инк зонда.

– У них столько энергии, есть перед кем пофорсить, а отказ надолго запомнится.

Маккена помолчал.

– Хорошо, второй, работай.

– Есть! – обрадовался Терёшин.

«Ра» выстрелил капсулу исследовательского зонда.

Инк переключил режим визинга, и стены рубки превратились в панорамный виом, на который передавались изображения с видеокамер аппарата.

Полчаса промчались незаметно.

Зонд не успел облететь всю планету, зато сделал больше двух сотен отличных витейров – объёмных панорам поверхности гиганта при включённых прожекторах, и космолётчикам надолго запомнились странные пейзажи «алмазной» планеты, то мрачные, с чёрными графитовыми скалами, то сверкающие бриллиантовой пылью, то поражавшие удивительными сетчато-фрактальными формами.

– Надо оставить маяк, – предложил Шапиро, увлечённый видами древнейшей планеты не меньше молодых космолётчиков. – Наша учёная братия найдёт здесь ответы на множество вопросов, связанных с периодом первоначального космогенеза и звёздообразования. К тому же я очень хотел бы получить вразумительные объяснения, почему эта алмазина оказалась почти в центре пустого пространственного пузыря, где нет ничего, кроме редких атомов водорода.

– Клиф, маяк! – скомандовал Маккена.

– А я бы сюда ещё раз слетал, – объявил Терёшин.

– Готовность к старту три минуты! Отсчёт пошёл!

Зонд вернули на борт корабля.

Инк включил генератор «суперструны», и «Ра» превратился в «трещину» в вакууме, пронизавшую пространство на триллионы и триллионы километров…

* * *

Они миновали струю галактик, названную «тёмным потоком» и мчавшуюся со всё возрастающей скоростью в точку пространства, где Шапиро предполагал найти «дыру», через которую в человеческую Метавселенную «дышала» другая, та, где жили Знающие-Дорогу.

Прыжок на два с половиной миллиарда световых лет подействовал на экипаж угнетающе. Двойное преобразование физических тел космолётчиков и долгое пребывание в состоянии «суперструнного пакета» не пошли на пользу человеческому организму. Прыгать на такие расстояния ещё надо было учиться. Пришлось прибегнуть к услугам Эскулапа и лишь потом, спустя несколько часов, начать осматриваться.

Маккену больше всего тревожило состояние жены, но Роза, к его удивлению, выдержала бросок лучше молодых парней.

– Я двужильная, – пошутила она со смешком, когда обеспокоенный Рудольф решил было лично продиагностировать любимую. – Мне вживили сердце, которое наверняка переживёт меня.

– Тебе ещё детей рожать, – проворчал он с облегчением. – Поберечься бы надо.

Включили обзор.

Космос из этой точки пространства открылся иным, нежели за два с лишним миллиарда световых лет до этого.

Близких звёзд видеосистема корабля не обнаружила.

Слева по ходу движения на пределе видимости светили далёкие паутинки галактических скоплений, складываясь в ажурную сетчато-волокнистую структуру. Справа виднелись звёздные скопления потолще, это светили скопления галактик в Парусах – если смотреть на созвездие не с Земли, а с расстояния в три миллиарда световых лет.

– Отмечаю анизотропное давление на корпус корабля, – доложил инк. – Впечатление такое, будто нас несёт какое-то невидимое течение.

– Это же течение несёт и «тёмный поток», – проворчал Шапиро.

Маккена попросил Клиффорда вывести ему на кресло вид с кормы корабля.

Панорама космоса перед его глазами слегка изменилась.

Стал виден стреловидный контур галактического скопления: таким казался отсюда «наконечник» струи галактик, образовавших «тёмный поток». Расстояние до первой галактики, обозначавшей начало потока, отсюда было не так уж и велико, не более сотни тысяч световых лет.

– Фронтальный обзор.

Картина космоса снова изменилась.

Звёздных волокон в направление на «дыру» было больше, но среди них в кольце из более ярких «паутинок» чернело круглое пятно, напоминавшее зев пещеры. И веяло из этой «дыры» такой жуткой угрозой, что сводило скулы.

– Devil invisible! – невольно пробормотал Маккена.

– Простите? – не понял инк.

– Без комментариев. Эксперты, вам слово.

– Надо подойти ближе, – заявил Шапиро. – Мы наблюдаем очередную интрузию пространства, это очевидно, однако данных для анализа мало.

– Исфандияр?

Бодха по обыкновению ответил после паузы:

– Деформация квадрупольной составляющей вакуума почти критична…

– Изъясняйтесь проще.

– Из-за векторной деформации вакуумного поля, – сказал Шапиро, – возникает отрицательное давление, что и образует силу, несущую все материальные объекты к этой «дырке». Попросту говоря, здесь начинает образовываться галактический касп с расходящейся плотностью. Но чтобы оценить его параметры, необходимо подойти ближе.

– Вы согласны, Исфандияр?

– Да… согласен, – выдавил астрофизик. – Мы и сейчас видим нарастание квантовых осцилляций…

– Из-за чего возникает радиоактивный фон, – подхватил Шапиро, перебивая коллегу. – Вблизи «дыры» рождаются пары частица-античастица, аннигилируют, и пространство начинает кипеть. Думаю, что температура этого «бульона» в «дыре» достигает миллиардов градусов.

– Тогда мы бы фиксировали поток излучения, – возразил Бодха.

– Всё уносится в «дыру», – нашёлся Всеволод Дмитриевич.

– Это не обычная чёрная дыра, это зона повышенной мерности.

– Согласен, но это не отменяет феномена сноса и…

– Брэк! – сердито бросил Маккена. – Отставить дискуссию! Ваши оценки прыжка?

– Десять!

– Чего десять?

– Миллионов эсвэ!

– Я бы не стал так рисковать, – проговорил Бодха с сомнением.

– Сколько?

– До обреза звёздного кольца приблизительно пять миллионов световых лет.

– Десять! – возразил Шапиро. – Если не больше.

– По оценке бортовых…

– К чёрту их оценки! Надо идти вперёд поелику возможно и анализировать изменение параметров среды, потоков излучений и мерности пространства.

– Клиф, расчёт «струны» на пять кубов.

– Принял.

– Я считал вас более решительным человеком, – разочарованно проворчал Шапиро.

– А вы бедовый! – восхитился Терёшин. – Любите шампанское?

– При чём тут шампанское? – не понял физик.

– Существует поговорка: кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

– Я предпочитаю водку.

– Не все, кто рискует, успевают дожить до момента, когда можно пить шампанское, – назидательно проговорил Иванов. – Да и водку тоже.

Терёшин засмеялся. Интерком донёс смешки остальных членов экипажа.

– И это лучшие представители молодёжи, – горько вздохнул Шапиро. – А, Исфандияр?

Засмеялись все.

– Готов, – доложил инк.

– Артур!

– Вводные получил, – отозвался первый пилот. – Готовность десять!

Через десять секунд корабль прыгнул…

Кольцо из двух десятков красных гигантских звёзд, окружавшее «дыру» в пространстве, которая всасывала «тёмный поток», приблизилось.

Привычно сориентировались, провели контроль функционирования систем, проанализировали собранные Клиффордом показания датчиков, измерителей и фиксаторов полей и излучений.

Стали видны «полярные сияния», как назвала Вероника Солнышко вспыхивающие внутри кольца на фоне мрачной темноты красивые ажурные вуали жемчужного света.