Они не мы - Григорий Грошев

Сейчас никто по доброе воле к Правительству не подойдёт. Опасно. Как бы то ни было, традиция сохранилась. Не жалея энергии, ПП перемещается по рельсам, но ареал обитания сократился. Алекса, несмотря на все его заслуги и должность, пустили только на первый этаж. Охранник довёл его прямо до двери куратора.

- Очень, очень хорошо, - басит толстяк, дочитывая доклад. – Вижу, любишь ты своё дело, ой любишь. Это же прекрасно. Сфера тебя не забудет.

«Но и не вспомнит», думает Главред, но вслух ничего не говорит. Только кивает головой. У него – подслащённая вода, а это очень вкусно. В прошлый раз, когда он был тут, куратор прямо при нём добавлял сироп. Такая роскошь доступна лишь самым высокопоставленным чиновникам!

- Это хорошо, что ты так складно пишешь. Правду пишешь, да. Мы ведь военным доверяем, но… Проверяем. Раз ты увидел, что всё там схвачено – так и есть. И в «Истине» напиши. Согласуем серию публикаций, так? Люди должны понимать, что защищены. Надёжно. Люди в нас видят свою единственную опору. Вот. В нас, военных, журналистах. Понимаешь?

Понедельник – проклятье, придуманное древними. Почему именно в этот день организму не достаёт энергии? Почему по понедельникам всё, что хочет гражданин – это вернуться в воскресенье? Внутренний шлюз открывается. Даннил-136 как всегда опаздывает.

Запыхавшись, он садится на своё место. Главред оглядел свою команду. Всего семь человек – ничего не изменилось. Обычные трудяги. Им повезло чуть больше, чем другим – заниматься любимым делом. Машина распределения увидела их именно в журналистике. Значит, так тому и быть, и возражать никто права не имеет.

- Итак, - говорит Александр Р-101. – Доложите о ситуации.

Он хочет спать. 7 дней за Куполом. Похищение, сопротивление… Пьянка с майором и тяжёлое похмелье. Алекс критически осматривает своих работников. Худые. Лица опухшие. Инокс-829 явно употребляет алкоголь – у него полопались сосуды на носу. Откуда он только талоны берёт?

- Всё под контролем, - берёт слово Даниил. – Номер сдан. Все довольны. Планы выполнены.

- Очень хорошо, - отвечает Главред. – Я знал, что вы меня не подведёте. Я не ошибся.

Обязательные совещания по пятницам и понедельникам не вдохновляют Александра. Он пытается поймать мысль, то и дело ускользающую от него. Хочет сказать что-то важное, ободряющее и значимое. Но ему не удаётся. Потому что внутренний шлюз открывается. Люди – в смятении. Журналисты, они же чуточку наглее и самоувереннее обычных граждан. Но даже они напуганы. Ведь такое вторжение может означать только одно…

- Это ещё кто? – недовольно говорит Инокс и застывает с открытым ртом.

- Александр Р-101? – вежливо осведомляется начальник группы задержания, глядя на Главреда. У полицейского – мощная, свежая маска, отполированная до блеска.

- Да.

Александр пытается придать голосу уверенность, а позе – непринуждённость. Получается плохо. Голос предательски дрожит, а рука промахивается мимо подлокотника. Зато остальные сотрудники облегченно выдыхают. Тишина воцаряется в редакции. Люди ждут, что будет дальше.

- Александр, Вы идёте с нами, - вежливо, но непреклонно говорит мужчина в защитном комбинезоне с броневставками. Его коллеги молчат. Никто не возмущается, не просит, даже не плачет. И… кажется ли Главреду, что по лицу Даниила пробежала улыбка?

- Конечно, - говорит Алекс непринуждённо, словно его пригласили на чашку энергочая. Но голос предательски дрожит. – Даниил, ты остаёшься за старшего, пока меня нет.

- Так точно, - радостно отвечает Даниил-136 и улыбается – уже по-настоящему, не скрываясь. Ещё бы!

Всего 4 бойца. Очень скромно. Вероятно, в Полиции знают об истории на Пустоши. Там, должно быть, сидит протрезвевший майор и даёт вдумчивые показания. И во всём обвиняет Александра. А что, если история с Комитетом сопротивления – это проверка? Вместе они садятся в автобус. Какая неслыханная роскошь! Ради него одного – такой крупный транспорт.

Бойцы молчат, и Главред тоже не задаёт вопросов. Внутри автобуса – темно. Они едут долго, минут двадцать или тридцать, словно на другой конец Сферы. Бойцы молчат, и происходящее кардинально расходится с тем, что он слышал о подобных историях. Обычно арестантов бьют, на них начинают давить психологически. Сразу.

А тут – тишина. Под масками не видно лиц, но Главреду хочется верить в их добродушие. Почему бы и нет? А что, если? Нет, этого не может быть. Сейчас его привезут к следователю, и там начнётся… Начнётся такое… Но сейчас Алекс представляет, как другие автомобили почтительно расступаются перед полицейским автобусом. И ему почему-то смешно.

«Когда мы вошли внутрь здания, меня попросили подождать. Страх отступил, потому что в казематах, насколько мне известно, сразу переходят к делу. Я осматривал стены, украшенные росписью, высокие потолки. Мне неизвестен материал полов, но это точно не пласт-бетон. Эти полы были мягкими: откровенно говоря, мне захотелось снять грязные кирзачи. Прошло немало времени, прежде чем мне предложили пройти дальше.

За столом сидел мужчина. Мне почему-то подумалось: Глава. Я видел его только в маске – как и любой другой гражданин. Жестом он указал мне на кресло. Роскошное, мягкое, никакого сравнения с тем, что стоит в Редакции. Обитое гладкой тканью, оно вызвало у меня едва ли не больше любопытства, чем личность собеседника. Я присел на самый краешек, не решаясь расслабиться.

- Моё восхищение, - сказал мужчина, подавая мне руку без перчатки. Мне пришлось повторить его жест. У нас состоялось рукопожатие, как в далёкие, прошлые времена.

- Благодарю, - ответил я. – Чем обязан восхищению?

- Вашей блестящей работе на посту главного редактора «Истины», - продолжил мужчина. Мне понравился его глубокий, низкий голос. – Забыл представиться. Меня зовут магистр Крокс.

- Магистр – это имя? –