Пленник Имброна. Книга 1 - Оливер Митчел

Однако же, какой суровый разброс. Судя по количеству опыта, выдаваемого за голову Курца, этого типчика я могу хоть сейчас пойти и прибить. А вот задание с Молью явно к элитным относится, если такая градация тут уместна. Что странно, информации о Щербатом в объявлении было гораздо больше, чем о загадочной расхитительнице чужих ценностей. Портрета, и того не было. И кого мне, спрашивается, искать? Оглядев с десяток стражников, вовсю рубивших деревянные чучела на плацу, я покачал головой. Не вариант. А вон тот мужик с алебардой, стерегущий спуск в какой-то подвал, может, чего и расскажет.

– Стоять, – зевнул доблестный страж порядка, отмахиваясь от пролетавшего мимо шмеля. – Проход закрыт.

– Я и не претендую. Просто спросить хотел…

– Я на посту.

– А с кем тут можно поговорить по поводу наград за преступников?

– Наград? – он хохотнул, невольно втягиваясь в разговор. – Что-то я у тебя не вижу мешка с головой Щербатого.

– Мешок дело наживное, но меня-то, как раз, волновала Моль.

– Она всех волнует, – он снял с пояса сдутый бурдюк, попытался выдавить на язык хоть одну каплю, не преуспел и досадливо крякнул. – Какого хрена ты ещё здесь?! За решётку хочешь?

– Об этом я, кстати, тоже хотел спросить, – я оглянулся, убедился, что стена здания скрывает нас от всех, кроме нескольких случайных прохожих, и предложил: – Давай, я к колодцу сбегаю, воды тебе принесу, да и поболтаем.

– Воды?! – фыркнул служака и наклонился поближе, обдав меня вонью застарелого перегара. – Пива неси!

– Пива нет. Есть вино, – я показал ему изъятую у наркоманов бутылку.

Не знаю уж, отчего, но бегать кому бы то ни было за пивком мне до ужаса не хотелось. Какие-то отголоски прошлого прорываются из подсознания? Может быть.

– Хрен с тобой! – он выхватил у меня из руки вожделенное снадобье, умелым жестом сорвал печать о выбоину в стене, и присосался к горлышку.

– Полегче! – перепугался я. – Вас, что, начальники совсем не гоняют?

Страж поперхнулся, прислонил алебарду к двери и начал осторожно сливать остатки вина в бурдюк. Ну, а я просто стоял и тихонько офигевал от здешних порядков.

– Так чего ты хотел? – опустевший сосуд исчез не пойми куда, и на меня уставились выцветшие, чуть косящие глазки.

– Я у вас, понимаешь, недавно и не знаю, какие кары за какие преступления полагаются. Просветишь?

– Как два пальца! – он громко икнул. – Значит, так. Если ты буянишь на улицах или, там, где ещё, мы тебя ловим, выбиваем дерьмо, и сажаем в камеру на полсуток. Вздумаешь что-нибудь стырить, мы тебя ловим, выбиваем дерьмо, отбираем краденое и ставим первую метку.

– Метку?

– Тебя, что, крокодилы воспитывали? – и он пьяно заржал, восхищённый собственным остроумием. – Ну метку! Полоска такая на морде!

– Вот здесь? – я провёл пальцем по своей левой скуле. В порту мне несколько раз попадались уголовного вида ребята с вертикальными чёрточками на физиономиях. Думал, местная мода.

– Точно.

– А когда ловят в следующий раз, ставят вторую метку?

– Ну да! – он так остервенело кивнул, что чуть не остался без шлема. – И в третий раз тоже. Но те… те-е-е! У кого их три – это уже отъявленные мер-рзавцы!

– Перестань орать, – потеряв всякий страх перед пошедшим вразнос служителем закона, я схватил его за плечо и слегка встряхнул. – В карцере давно не сидел?

– Ага! – он втянул голову в плечи и продолжил уже чуть тише. – Говорю, мерзавцы. Одного такого вчера вздёрнули. У южных ворот.

– За что?

– За кражу, ясное дело. Таким говнюкам дорога одна… – он наклонился к самому моему уху и прошептал: – В петлю!

– А за убийство у вас тоже в петлю определяют?

– Не-е, – стражник опять зевнул. – Убийцу мы прямо на месте рубим, если поймаем.

– Сурово, – я развернулся и пошёл прочь, не желая больше терпеть общество этого дебилоида.

Остров мечты, чёрт бы его побрал! Все, через одного, бухают или нюхают линь, а нормальные люди, при виде меня, морщат носы и переходят на другую сторону улицы. А наказания у местных серьёзные, ничего не скажешь. На средневековом Востоке, правда, сразу руку рубили, но и метка на морде, дающая всем и каждому знать, что перед ними воришка, удовольствие ниже среднего. Знать бы наперёд, стираются ли они при перерождении. Но на этот вопрос неписи мне, уж точно, ответить не смогут.

– Здравствуй, здравствуй! – широко улыбнулся Кассий, увидев меня на пороге.

– Привет. Слушай, у тебя броня есть?

– У меня есть всё, – с достоинством произнёс он, поправляя монокль. – Вот, гляди.

Ржавая кольчуга (Класс – обычное. Защита 4. Особое свойство -1 к скрытности).

– Почём? – я жадно вцепился в предложенное… как бы это помягче назвать?

– Триста золотых монет.

– Ну, Кассий… – я потерянно опустил руки, расставаясь со своей последней надеждой.

У кузнеца в торговом квартале даже смотреть ничего не стал, а Дилинжер, из ремесленного, предложил мне кольчужку на восемь защиты, но затребовал за неё целых семьсот монет. Ничего подешевле в его лавке найти не вышло. Барахольщик, разумеется, смог предложить вариант подешевле, но платить такие деньжищи за этот кусок ржавого металлолома… Нет, это выше моих сил. А ведь нужна броня, кровь из носу нужна. В отличие от тяжёлых лат, кольчугу вполне можно было надеть под куртку, и тогда защита суммировалась бы. И поножи с набедренниками хотелось бы металлические, и вообще…

– Что поделаешь, броня удовольствие недешёвое, – мне показалось, или в голосе Кассия прозвучало сочувствие?

– Спасибо, я уже понял. А урок по-прежнему стоит триста или инфляция и сюда добралась?

– Не знаю, о чём ты, но звучит страшно, – отозвался барахольщик, пряча кольчугу под прилавок, от греха подальше. – Да, могу наточить твой язык за три сотни монет.

– Весь внимание, – стоило опустить руку в сумку, как пальцы сами собой нащупали мешочек с нужным количеством золота.

– Думаю, ты уже понял, что полуправда всегда лучше открытой лжи, – начал лекцию Кассий, убрав деньги за пазуху. – А значит, надо держать нос по ветру и быть в курсе происходящих вокруг событий. Но это ещё полдела. Самое же главное – мимика и интонации. Рассказывая о гибели своего лучшего друга с дурацкой улыбочкой на лице, ты вряд ли добьёшься сочувствия. И если твой голос начнёт скакать, как необъезженный жеребец, от равнодушия к горечи и обратно, тоже ничего хорошего не получится. Давай-ка попробуем.

Некоторое время мы упражнялись, разыгрывая всяческие ситуации. Наставник давал мне роли и поправлял, если я начинал переигрывать или путаться в показаниях. Ощущение было такое, будто я