Тайны Реннвинда. Темный принц - Елена Сокол

росстань, садились на метлы и летали над городом. Другой заявил, что видел, как эти несчастные прокалывали себе пальцы и кровью подписывали договор с Антессером — дьяволом, и он совершал с ними крещение во имя свое. Третий сказал, что они кидали стружки от медного колокола в воду и приговаривали «Пусть моя душа никогда не увидит Царствия Небесного», а четвертый заявил, что видел, как на застолье у дьявола в лесу стол ломился от жертвенной еды, а женщины дрались за право отдаться Антессеру. Он хлестал их по обнаженной плоти своим хвостом и хохотал. — Хассе указал на поднос. — Ешь, Микаэль.

И вампир набросился на еду.

— Уничтожали посевы, насылали бури, наводили порчу — лживым свидетельствам не было конца. — Продолжил Хаберг. — И, наконец, суд объявил, что их вина доказана. По словам аббата Сатана лишил ведьм разума, а, значит, только смерть могла стать для них искуплением греха.

— Они убили их всех? — Спросил Микке.

На его губах и подбородке все еще была кровь, он стер ее тыльной стороной ладони.

— Триста человек было осуждено и казнено. Они сожгли их всех заживо и в доказательство своей правоты объявили, что ведьмы на сожжении не кричали, так как не чувствовали боли. Еще пятьдесят шесть человек были обвинены и приговорены к позорному наказанию розгами и публичному покаянию в церкви. Все они были детьми казненных. За связь с дьяволом, магию и колдовство на этих детей была наложена печать. Это сделал местный священник. После публичного рассказа о «своих злодеяниях», магическая сила оставила этих детей. Мы — их потомки, Микаэль. Потомки вёльв — обладателей колдовской силы и определенных магических талантов.

— Вёльвы… — Парень перестал жевать.

Он бросил короткий взгляд на Майю, затем посмотрел на доктора.

— Со времен того судебного процесса наши силы находятся в угнетенном состоянии, мы не эволюционируем, не можем использовать заклинания. Среди нас с каждым годом все меньше одаренных. А те, у кого есть силы, вынуждены долго копить их, чтобы использовать, а затем долго восстанавливаться.

— Сколько вас?

— Наш этт, то есть клан, в Гримдале насчитывает более ста пятидесяти потомков вёльв. Кто-то имеет некоторые способности, другие — совсем никаких, я сам знаю лишь пару десятков одаренных, и все они скрываются от людей и порой даже друг от друга. Учет и наблюдение за членами клана осуществляется Советом, только ему известны все имена. Этот орган был учрежден главенствующим родом — семьей Эрлинг, именно их потомок был старшим из тех детей, что выжили во вспышке колдовской истерии и под пытками «ведьминой уздой» — металлической маской с шипами отказались от своих магических сил.

— А ты, Хаберг?

— Я — пустышка. Один из тех, что родился без каких-либо способностей. — Доктор развел руками. — Зато те двое, с которыми ты сразился в клинике — Линда и Карл, они были Тенями. Так называют тех, кого Совет назначает наблюдателями в Гримдале. На эту должность выбирают выносливых и смышленых вёльв с особыми дарами и способностями. Они ведут учет популяции и даров местных одаренных, следят за равновесием и за соблюдением Заветов, которые веками помогали нам держаться в тени и сохранять жизнь. Эту же жизнь Тени могут отнять, если посчитают необходимым. Ведь ничто не должно угрожать безопасности этта, она превыше всего.

— И тот, что лежал в мешке, тоже был одним из ваших?

— Верно. У Петтера Тунберга были хорошие показатели в области оказания воздействия на окружающие предметы. Телекинез. Тот, кто выкрал его тело, видимо, планирует превратить его в стригоя, и это возможно только потому, что Петтер не был простым смертным.

— То есть, это делает кто-то из ваших?

Хассе покачал головой.

— Не знаю. Это не видится мне возможным. Вёльвы утратили способность использовать заклинания больше трех сотен лет назад. — Он посмотрел на дочь. — Но у меня есть опасения, что кто-то из Эрлингов каким-то образом получил доступ к закрытой магии. Эта семья не остановится ни перед чем в поисках абсолютной власти.

— Я смотрю, вы не особенно их любите? — Микке дожевал мясо и тоже обратил на Майю свой взгляд. Девушка поджала губы. — Что не так с этими Эрлингами?

— Священник по имени Свипдаг, который наложил печать на детей, был одним из вёльв. — С грустью глядя на дочь, ответил Хассе. — Он вызвался участвовать в процессе, чтобы отвести от себя подозрения и спасти свою семью. Свипдаг обвинил членов своей общины в том, что они поставляли детей на шабаши для жертвоприношений, и его слово было решающим в вынесении приговора. В ночь после казни всех родителей и публичного наказания розгами их отпрысков к нему пришел Ринд, старший из детей. Ему тогда было всего семнадцать.

— Ринд Эрлинг. — Добавила Майя.

Хассе кивнул.

— За то, что Свипдаг предал вёльв во имя спасения своей шкуры, Ринд потребовал от него компенсацию. Священник должен был отдать ему свою четвертую дочь, что родилась в день весеннего жертвоприношения. Крохе было всего несколько месяцев, и Ринд обещал явиться за ней через восемнадцать лет. Свипдаг согласился, ведь только выполнив уговор, он мог сохранить втайне свое происхождение и спасти остальных членов своей семьи.

— Этот Ринд серьезно ждал восемнадцать лет? — Со смешком уточнил Микаэль.

Но лица Хассе и Майи оставались непроницаемыми.

— Да. — Ответил доктор. — Он взял ее в жены и в первую же брачную ночь лишил ее всех сил, которыми вёльв награждала природа. Ринд выкачал из нее ее дар, и больше никто никогда не видел ту девушку живой, Свипдагу даже не отдали ее тело, чтобы проститься, а сила Эрлинга, которая была угнетена, вдруг расцвела — да так, что ему нелегко было ее скрывать. И с тех пор в общине раз в несколько десятков лет рождаются Отмеченные — так называют девушек, появившихся на свет в первое полнолуние после дня весеннего равноденствия. И Эрлинги приходят, чтобы забрать их в уплату греха, совершенного Свипдагом. Кто-то из Отмеченных проживает годы, другие пару дней, но никто не спрашивает об их судьбе — она и так ясна.

— И всех все устраивает? Ни у кого не возникает вопросов к таким обычаям? — Спросил Микаэль.

Ему все еще было немного смешно.

— Все, кто пытался бороться или бежать, погибли. — Безжизненным голосом ответил Хассе. — Таков закон, а законы в Гримдале