Мы снова дома - Иар Эльтеррус

— В прямом! — отрезала девушка. — У нас, в империи, женщин больше, чем мужчин, в двадцать, а вскоре будет в тридцать раз. Вот только для нас мужчинами являются только люди дела. Первопроходцы, воины, мастера, пилоты, ученые, творцы. Такие, как ты, тратящие время на игры, ни одной имперке не интересны! Мы не воспринимаем вас мужчинами. И не понимаем, как человек может бесцельно прожигать свою жизнь.

— Мы было приняли тебя за одного из наших, пилотов, хотели пригласить к себе, на вечеринку, но теперь — нет, конечно, — добавила Кератиэль, — теперь ты нам не интересен. Вот же невезение, подумала, что чудо случилось, встретили парня хорошего, да еще и свободного пока, а ты бездельником оказался… В игрушечки играющимся…

Семену от обиды перехватило горло. Они никак не мог понять, что плохого в том, что он развлекается онлайн-играми, скучно же. Живешь на всем готовом, на кафе и прочее подрабатываешь, и все хорошо. Зато теперь он понял, почему имперки так относятся к земным мужчинам. Бездельники, значит? И что в этом такого⁈ Сами же обеспечивают народ всем нужным для жизни и ничего не требуют взамен! Почему же тогда так относятся?

Не выдержав, он задал эти вопросы. Девушки переглянулись, затем Сильвия вздохнула и негромко сказала:

— Тебе никто не мешал пойти учиться на пилота и летать на тех же эфках в реальности. Для того, чтобы заинтересовать возможных пилотов, и была придумана игра «Вознесение» — мы узнали в сети. Но наши социоинженеры никак не ждали, что вы тут организуете какие-то клубы и будете считать настоящими игровые достижения. Неужели до вас не доходит до какой степени это убого⁈ Неужели вам не хочется стать настоящими мужчинами и жить по-настоящему⁈ Гореть, а не жить! Многие ведь земляне ушли в пространство, к нам! И к ним отношение совсем другое, их любят и уважают. Например, Андрей Соменко из Воронежа. Сейчас командует фрегатом Дальнего Поиска. И девчата его не упустили — у парня одиннадцать жен, а будет еще больше, потому что он того достоин. А ты? Чего достоин ты⁈ Ничего! Сделай ты то, что сделал в игре, в реальности, то тебе бы попало, сильно попало, но тебя бы уважали! Человек пошел на риск и сделал невозможное! Вокруг тебя бы уже разработчики эфок крутились, выясняя все подробности придумок, а наши девчата спорили, сколько их сегодня ночью к тебе придут.

— Но вы же сами всех обеспечиваете и ничего не требуете… — пролепетал парень, ему от услышанных откровений стало не по себе.

— Каждый выбирает сам кем и каким ему быть, но и несет ответственность за свой выбор тоже сам! — отрезала брюнетка. — Неужели ты не заметил, что основная жизнь империи там, в космосе, среди тех, кто делает дело, а здесь большей частью доживают те, кто никогда не получит продления жизни. Не заслужили! Бездельники в будущем не нужны. Никому! Пусть проживут свое и уйдут, может, их дети станут нормальными. Сколько народу из твоего класса завербовалось к нам? Сколько пошло учиться?

— Почти половина… — убито ответил Семен, до него понемногу начало что-то доходить. — А мне было слишком интересно летать в виртуале, вот и отдал все силы на это…

— Кто мешал тебе делать это в реале? — безжалостно спросила Сильвия.

— Никто, просто стало страшно, да и родители отговаривали, бурчали, что теперь, мол, не надо надрываться, чтобы выжить, вот и живи себе.

— Вот никто тебе и не виноват. Сам решил, сам выбрал, теперь пожинай плоды своего выбора.

С этими словами девушки встали, расплатились прикосновением ладоней к подлетевшему к столику мини-дроиду и двинулись к выходу. Уже выходя, Кератиэль бросила через плечо:

— А ты мне поначалу понравился. Если вдруг надумаешь пойти учиться в летку, то поступай в нашу, на Мириаде, в городе Белый Камень. Нас там все знают, найдешь. Станешь человеком, а не бездельником, звони, встретимся.

Ошарашенный случившимся Семен еще долго сидел над недопитым стаканом молочного коктейля. Только когда начало темнеть, он покинул кафе и уныло поплелся домой. От прекрасного утреннего настроения не осталось и следа, ему было тошно настолько, что хотелось сдохнуть.

— Что случилось, сынок? — встревожилась убитым видом парня мать, открыв ему дверь.

Отец, как всегда, смотрел в полном доступе какие-то спортивные состязания, чему он посвящал практически все свое время. Семен поморщился при виде активированного вирт-кокона в гостиной и, засев с матерью на кухне, рассказал ей о случившемся, ничего не скрывая — у них всегда были доверительные отношения.

— Так понравились? — грустно спросила Нина Ивановна, когда сын умолк.

— Да, — не стал скрывать он. — Наши девчонки по сравнению с этими двумя рядом не стояли, это что-то с чем-то. Они… они… такие… Во, они настоящие! А не фальшивые накрашенные куклы, как та же соседская Зинка.

— Понимаю, — покивала Нина Ивановна, как-то странно кривя губы. — У меня мама такая была, старой советской закалки женщина, кремень. А я выросла слишком слабой под ее опекой, да и мозги нашему поколению хорошо засрали, — усмехнулась она удивлению сына, поскольку на его памяти никогда не употребляла ругательств, даже самых безобидных. — Да-да, именно засрали, другого слова не подобрать. Западники, либералы и прочие. Обогащайся! Живи в свое удовольствие! Ты никому ничем не обязан! Будь только за себя! Вот мы и стали такими. Бездельниками. Правы эти девочки, мы действительно бездельники, живущие на всем готовом и ничего за это не отдающие. Раньше необходимо было хотя бы работать, чтобы выжить, теперь нет. Вот многие и живут в свое удовольствие, ничего не делая. И тебя мы таким же воспитали. Но ты еще молод, ты еще можешь изменить свою судьбу. Отец, конечно, будет против, я знаю, его все устраивает, только скучает и вместе с такими же, как сам, бухтят по кухням, что их еще и развлекать должны. Не понимают, что никто им ничего не должен! Так что решай сам, что делать.

— Решай… — хмуро повторил Семен. — Страшно, мам… Очень страшно. Но после сегодняшнего разговора с имперскими девчатами я по-прежнему жить не смогу, от тоски и обиды загнусь. Ведь, — он кивнул на вход в гостиную, где стоял аппарат виртуальной реальности, сейчас используемый отцом, — это и в самом деле суррогат, фальшивка. Не настоящая жизнь. Так может все