Личный демон для Мин Джихо - Эмма Рид Джонсон

И разумеется, вспомнил момент, когда впервые зашла речь про Сеул.

Тогда у матери появился более-менее постоянный мужчина. Я уже даже не помнил его имени, но был он человеком достаточно состоятельным. По крайней мере, это он оплачивал большую часть счетов за мое проживание.

Мы прожили вместе около года. Дом был небольшим, стены с ужасной звукоизоляцией напоминали скорее картон. Его бесило, что я мог с кем-то болтать по скайпу, играя в мультиплеерные игры, или тот факт, что я приводил школьных друзей домой – тот мужик был достаточно подозрительным и считал, что мои одноклассники обязательно что-нибудь у нас украдут.

Почему он не забрал мать к себе, а мне не оставили дом, я не знал. Даже не задумывался. Я старался делать вид, что его просто не существует, и наше общение первое время ограничивалось скупыми «доброе утро» и «привет». Уже чуть позже, через пару месяцев, он решил, что может заменить мне отца, и стал пытаться воспитывать. Конечно, до рукоприкладства дело не дошло, но кто знает, что было бы, останься я там на подольше.

Теперь привычными фразочками дело не заканчивалось. Практически каждый вечер мы ругались, спорили и кричали друг на друга. Он заявлял, что я ленивый придурок, который мешает матери; что я не умею ничего, кроме как долбиться в экран компьютера, и друзей нормальных у меня нет – только придурки из неблагополучных семей, которые меня используют.

А мама никогда меня не защищала.

Наверное, с ее подачи я уехал настолько далеко. Видимо, боялась, что, останься я в городе, ругань не прекратится. Она сообщила мне о переезде в конце года. Я где-то шарахался до позднего вечера, потому что не хотел идти домой. Надеялся, что они уже лягут спать, но нет – она сидела на кухне и ждала меня.

Помню желтый свет от лампочки на кухне. Как качались занавески из-за сквозняка. Помню полупустую тарелку с кокосовым печеньем по центру стола. Мама сидела и смотрела на скатерть, выводя на ней пальцем какие-то узоры. Когда я зашел, она подняла голову и взглянула на меня. Попросила подойти, усадила напротив и сказала то, что сказала: «Мы тут подумали, в Кёнсане особо делать нечего, а вот Сеул… Там много перспектив, и у его родственников есть небольшая квартирка, которую могут сдавать за полцены. Так что следующий учебный год ты проведешь в Сеуле, Джихо».

– О чем молчишь? – Ёнхён вырвал меня из неприятных воспоминаний.

Я вздрогнул. Мою голову и разум будто окутала невидимая пелена, от которой было сложно избавиться, – я ненавидел рефлексировать и вспоминать жизнь до Сеула. Но что-то потянуло меня пересказать все это Ёнхёну.

– Насколько я знаю, подростки любят жить одни, без родительского контроля. – Он вытянул ноги, упираясь ими в балконную решетку. – Но не вижу в тебе радости от этого, ты хотел остаться в Кёнсане?

– Ну… – Я запрокинул голову, глядя на белую штукатурку. – Был там один человек, который меня эмоционально привязал к себе… Но я даже рад, что больше нас ничего не связывает.

– Почему?

– Мы тесно общались. – Я ухмыльнулся. – Но это была не самая здоровая дружба. Тогда я этого не понимал и позволял ездить на себе, а к нынешнему возрасту осознание и понимание всей той жопы, что была, пришло.

– Расскажешь поподробнее? – Голос Ёнхёна был мягким, нетребовательным.

Наверное, если бы я сказал «нет», он бы и впрямь не наставил на рассказе. Это подкупало.

– Я не буду говорить имя этого человека – не хочу даже вспоминать. Я был младше на два года, так что мы были что-то типа сонбэ и хубэ друг для друга, – нервная улыбка не сходила с моего лица. Я не хотел улыбаться, но иначе не получалось об этом говорить. – Я был его главным фанатом. Президент школы с отличными оценками, огромным кругом друзей и хобби. Еще и с очаровательным личиком. Чистая зависть. Впервые наше знакомство произошло из-за того, что мои оценки, в отличие от оценок сонбэ, просто пробивали дно. Учитель попросил позаниматься со мной, так мы и остались наедине впервые, решая задачки по геометрии, которые я в упор не понимал.

Чтобы унять нервную дрожь, я закурил. Быстро, не в затяг.

– Как человек, который вроде умеет болтать и шутить, я стер между нами грань неловкости и скучной учебы. Через какое-то время меня даже начали приглашать на совместные гулянки во всякие торговые центры, кино, караоке и все такое. В общем, у меня началась довольно классная, яркая пора школьной жизни, особенно учитывая, что домой возвращаться мне не хотелось. – Я закусил нижнюю губу. – Проблема была лишь в том, что я реально возвел сонбэ в ранг кумира, не требуя ничего взамен и ничем не отличаясь от преданной собаки. Таскался за сонбэ, был благодарен просто за то, что меня подпустили и что я могу сидеть в кино рядом. Наверное, сонбэ тоже это нравилось, иначе я не знаю, как так вышло.

Я нахмурился, пытаясь откопать в воспоминаниях точную хронологию всех событий, но память упорно все прятала.

– Все изменилось ближе к Рождеству. Я точно не помню, почему и как, но мы оказались вдвоем в центре города. Гуляли, ели корндоги, потом смотрели на салюты на крыше какого-то дома. Все как у всех, в общем-то, но именно в тот день прозвучал вопрос от сонбэ: «Хочешь быть моим лучшим другом?» Я, разумеется, растерялся. Мне на глаза еще шапку натянули. – Я закатил глаза. – Слова сонбэ: «Иначе ты бы умер от ужаса на месте».

– Благородно.

– Очень.

– А что было дальше?

– Ну. – Я задумался, продолжая ворошить воспоминания в голове. – Первый месяц все было нормально. Потом уже меня начали морозить. Точнее, не совсем так. – Я прикусил косточку указательного пальца. – К нам в школу пришел новенький посреди года. Он был еще младше меня, где-то на год. Он был для всех моих одноклассников местной диковинкой, потому что переводились к нам редко и уж тем более не посреди учебы – это был своего рода нонсенс. Симпатичный, загадочный, читал только Стивена Кинга, как сейчас помню… просто… – Я зачем-то решил оправдаться. – Просто я тоже хотел с ним подружиться. Писал ему, пытался общаться. Он оказался весьма высокомерным, но я из-за своей наивности и глупости этого не замечал. Ну и пока я строил из себя добродушного клоуна, этот новенький спелся с сонбэ, и они стали