Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин

— А что, вполне возможно… — И. О. О. глянул на меня с интересом. — Собственно, проверить это несложно — в архивах наверняка сохранилось его личное дело, да и в материалах расследования инцидента тоже должны быть фотографии. Узнать-то сможете — после стольких-то лет?

Я кивнул несколько раз. Неужели я смогу узнать что-то о старом друге? Правда, в этой реальности мы даже познакомиться не успели… да и его самого нет в живых уже почти сорок лет, если, конечно, И. О. О. ничего не напутал…

— Нет, не верю я в такие совпадения! — решительно заявил мой спутник и решительно тряхнул седой, без признаков лысины, шевелюрой. — Вернёшься в Москву — обязательно проясни этот вопрос. Я свяжусь кое с кем, попрошу, чтобы тебе подобрали все материалы. И смотри, не тяни, сразу по приезде и займись!

— Не буду тянуть. — пообещал я. — Только — какие совпадения вы имеете в виду?

— А вот сейчас и увидишь. — загадочно посулил он и направился в широкой прорехи в колючей изгороди. Тропинка, проходя сквозь неё, огибала торчащий стоймя ржавый бублик и упиралась в наполовину врезанное в пологий склон холма низкое бетонное здание.

Створки входной двери — обшарпанные, с запылёнными осколками стёкол в хлипком деревянном переплёте, были распахнуты, и я с необыкновенной ясностью представил, как выбегали из них перепуганные люди в синих и белых лабораторных халатах. Как роняли на бегу бумажки из стопок, которые тащили, прижав к груди, как скребли о дверной косяк металлические кожуха приборов, которые выносили из здания, ухватившись за привинченные по бокам никелированные ручки; как завывала над всем хаосом аварийная сирена, а под потолком полз голубоватый, воняющий горелой изоляцией дымок разгорающегося пожара.

За полвека без малого (И. О. О. говорил, что катастрофа случилась в семьдесят пятом) запахи выветрились, сменившись ароматами пыли, сырости, плесени — обычными спутниками запустения. Бэльке этот букет явно не пришёлся по душе — собака замерла на пороге, принюхалась, глухо заворчала и оглянулась на меня. В ореховых её глазах явственно читался вопрос: «Ну, что дальше, хозяин? Неужели пойдём внутрь? Может, ну его — давай лучше побегаем по травке, палочку мне покидаешь…»

Я потрепал собаку по загривку и шагнул через порог. В коридоре было темно, лишь белела смутным пятном жестяная тарелка висящей под потолком лампочки. Я сделал несколько шагов в темноту — Бэйли держалась возле моего колена, и я пальцами опущенной руки ощущал вздыбленную шерсть на её холке. И вдруг — сухой щелчок за спиной, и коридор залил свет, показавшийся после этого загустевшего за столько лет мрака ослепительным. Это продолжалось лишь несколько мгновений, потом под потолком громко треснуло, посыпались оранжевые искры и стеклянное крошево. Свет, однако, не исчез вовсе — част— лампочек, вытянувшихся в ряд вдоль потолка ещё горели, загоняя темноту в дверные проёмы по обе стороны длиннющего коридора.

Смотри-ка, электричество так и не отключили! — удивился И. О. О. Это он повернул выключатель слева от двери. — Тем лучше; может, и в нижнем уровне тоже есть свет? А то фонарик у меня только один…

Я сделал несколько шагов вперёд. Здесь царило такое же запустение, как и на крыльце — разве что, не пробивались сквозь растрескавшийся, истёртый до белизны линолеум бледные пучки травы. Часть дверей была распахнута, двдоль стен змеились кое-где куски кабелей. Бэйли принюхалась, громко чихнула и потрусила по коридору, останавливаясь возле открытых дверей и настороженно принюхиваясь. Шерсть на загривке у неё улеглась, не было слышно глухого тревожного ворчания — похоже, никаких опасных сюрпризов спереди не было. По крайней мере — опасных с собачьей точки зрения…

Что ж, и на том спасибо. Я пожалел мельком, что не догадался прихватить из багажника УАЗика монтировку — вещь полезная, мало ли, придётся взломать запертую дверь, да и какое-никакое оружие, — и решительно двинулся вперёд. Позади зашуршали подошвы моего спутника — И. О. О. предусмотрительно держался шагах в пяти за моей спиной, и я мельком подумал, что совершенно не удивился бы, окажись в кармане его штормовки пистолет. Конечно, не «Герцог», как у незабвенного Рудольфа Сикорски — скажем, ТТ, «Макаров», а то и какой-нибудь «Браунинг» или «Парабеллум». А что? Вполне вписывается в образ, да и стреляет он, судя по всему, неплохо — вон какая коллекция огнестрела в шале…

— Третья дверь справа. — раздалось из-за спины. — Там была малая операторская. Главная, откуда управляли работой всего комплекса располагается внизу, а сюда были заведены внешние линии связи, телефонный провод с КПП, а так же контрольные системы дизель-генераторов. Там, скорее всего, ничего интересного не сохранилось, но заглянуть всё же стоит.

— А вы говорили, ничего не сохранилось! Вон, даже окна не разбиты! И аппаратура цела — у нас бы тут всё подчистую вытащили…

Я огляделся по сторонам. Комната, где расположилась малая диспетчерская, хоть и была запущена до чрезвычайности — слой пыли и грязи на полу, заляпанные до почти полной непрозрачности оконные стёкла, осыпающаяся целыми пластами краска со стен, потолок в паутине трещин, чёрная плесень по углам — но всё же не производила впечатления разорённой и разграбленной. Ну не были тут люди почти полвека — как же ей ещё выглядеть? Время и сырость не пощадили даже портрета Эйнштейна на стене — создатель теории относительности был весь покрыт какими-то подтёками, неопрятными бурыми пятнами, выцвел кое-где до невыразительной серости.

— Кому этот хлам может понадобиться? — удивился И. О. О. — Тут наверняка ничего не работает — кроме, разве что, машинки. Да и к той красящей ленты к ней наверняка не сыскать…

— Есть у нас пошарить по заброшенкам вроде этой, техногенным и, в особенности, военным. Вывозят всё, что только смогут открутить и утащить — а потом толкают на барахолках или в Интернете, там полно специальных сайтов и аукционов для любителей подобного антиквариата. Интернет, — торопливо пояснил я, — это наш аналог вашей ИнфоСферы, только бардака там несравненно больше и грязи всякой. Но найти и купить можно что угодно, были бы деньги.

— А что, такие штуки дорого стоят?

— Когда как. — я протёр кончиком пальца надпись на чёрном шершавом корпусе. — «Мерседес-Прима», ещё, наверное, довоенная… Такая машинка, если