Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

Теперь что для меня лично из этой неожиданной командировки можно выжать? Перво-наперво добыть любыми путями пулемёт. Если мы и впрямь будем совершать облёт оборонительных крепостей, то любыми способами я его там получу. Куплю, в конце-то концов. Хотелось бы и самолётик поменять на более современный, но это из области несбыточного. Но посмотрим. И, самое главное, деньги и драгоценности. Вот подворачивается неплохая возможность поместить все свои неожиданные накопления в какой-нибудь банк. Не российский, конечно, зная предстоящие события. Посмотрим. Если для этого придётся куда-нибудь выехать – я выеду. Удеру в конечном итоге. А после вернусь. Придумаю что-нибудь.

В общем, от этой неожиданно, но так своевременно свалившейся на голову командировки я ожидаю много. Всё будет зависеть от меня самого. И от исправности «Фармана», тут же поправил сам себя. Может, получится обзавестись новыми полезными знакомствами. Хотя я прекрасно понимаю, что было бы полным бредом с моей стороны пытаться что-то поменять в современном течении истории. И времени катастрофически мало, и возможностей у меня ещё меньше. Никто и никогда не обратит серьёзного внимания на простого поручика. Поэтому мои знания будущей катастрофы так со мной и останутся. Нет, я, конечно, попытаюсь подёргаться, но разумом понимаю всю тщетность этих попыток. Не свернуть мне громаду раскрутившегося маховика истории, но камешек или песчинку в этот отлаженный механизм я забросить попытаюсь…

На переезде через железнодорожные пути нас перехватил делопроизводитель ротной канцелярии Белоусов. Из-за своего огромного роста ему даже пришлось наклонить голову, чтобы заглянуть в кабину.

– Господин поручик, Сергей Викторович, примите пакет. Здесь все потребные вам документы и деньги. И распишитесь в получении вот здесь. Не забудьте по прибытии отчитаться в расходах.

Протянул мне журнал и ручку, подставил свой планшет, услужливо открыл крышку походной чернильницы, указал пальцем место, где мне следовало оставить свой личный автограф. Я черкнул по указанному месту своим почерком наугад какую-то закорючку, посмотрел довольно на скривившегося при этом делопроизводителя и пояснил для непонятливого:

– Неудобно-с в кабине. И так сойдёт.

И толкнул незаметно в бок Матвеича. Пусть трогается. А конверт в карман определил. И тут же забыл об оставшемся далеко позади вольноопределяющемся, взгляд нетерпеливо обшаривал ангары, всматривался в стоящий на краю поля аэроплан с подломленным шасси и пока непонятную суету людей вокруг него. Ничего не изменилось, а то я немного переживал. Вдруг за это время самолёт Позднова починили или успели поменять мотор на аэроплане инспектора. Это, конечно, из области фантастики, но какие только чудные мысли не придут в голову от волнения…

К моему большому удивлению, даже перед самым вылетом мне так и не представили штабиста, да и он сам, похоже, не горел таким желанием. Ну и ладно, лишь бы не выпендривался передо мной, вовремя дальнейший маршрут сообщал, о расходных материалах заботился, жильём и кормёжкой обеспечивал и вообще кроме как в полёте поблизости не маячил… Ничего не забыл? Мечты, мечты…

– Сергей Викторович, документы вам передали?

– Встретили на переезде делопроизводителя Белоусова. Он и передал пакет. Правда, я пока не посмотрел, что в пакете-то.

– Ну так посмотрите, мы подождём, нам спешить некуда, поручик, – влез с комментариями штабист.

А сарказма-то, сарказма сколько в голосе. Змея ты ядовитая, усатая. Ничего, посмотрим, как себя в воздухе поведёшь. Впрочем, тут же одёрнул сам себя, сюда же он долетел? Значит, не всё ещё потеряно. И не скрываясь, внимательно оглядел своего, теперь уже своего, пассажира.

А тот гонор проявлять при таком показательном осмотре не стал, хмыкнул и отступил на пару шагов к командиру, подхватил его под локоток и отвёл в сторону. Склонился к уху Романа Григорьевича, зашептал ему что-то. Точнее, не зашептал, а просто тихо заговорил. А я взгляд в сторону отвёл. Ну не прислушиваться же мне?

Жаль, что эта его одёжка мешком всё под собой скрывает. Что-то похожее на прадедушку нашего технического комбинезона надёжно прячет под собой все знаки различия, даже цвет надетого под ним кителя и брюк не угадать, не говоря уже о лампасах.

Потянулся к карману, собираясь последовать мудрому командирскому совету и изучить содержимое пакета, да опять не судьба. Изольцев чёртом подлетел, козырнул в спину командиру, разрешения испросил обратиться ко мне. Ну и я подобрался. Похоже, ожидание закончилось, аппарат к полёту готов, можно лезть на рабочее место. Так и оказалось.

Напоследок точно так же подхватил командира под локоток, отвёл в сторону, вызвав тем самым его недовольное пыхтение:

– Сергей Викторович, да что это такое с вами? Может, кого другого вместо вас определить?

– Не волнуйтесь, господин штабс-капитан. Ваше задание выполню в срок и с надлежащим старанием! – вот я загнул. И, пока командир переваривает мои слова, продолжил: – Хотелось бы узнать, кто из нас старший? Кто кому подчиняется?

– В полёте и возле аэроплана, конечно, вы. А во всём остальном извольте подчиняться его… – и спохватился, сбился на полуслове. Потом скользнул взглядом по моему готовящемуся к вылету пассажиру, услышал тот или нет оговорку, прямо глянул мне в глаза и решительно закончил: – Сами разберётесь, Сергей Викторович, не маленький. Надеюсь на вас.

А в глазах чёртики прыгают. Понятно насчёт пассажира. Ладно, почему-то твёрдо уверен, что недолго сохранять ему своё инкогнито.

Вслед за мной на переднее сиденье ловко проскользнул столичный инспектор, подхватил рукой протянутый с земли блестящий лаком новенький саквояж, спрятал его куда-то себе под ноги. Да лишь бы управление мне не заклинил. Проверил тут же рули, удовлетворился их свободным ходом.

– Пристегнитесь! – наклонился я вперёд, вытягивая привязные ремни из-под сиденья.

– Что? Это ещё зачем? – попытался обернуться мой пассажир.

– Чтобы не вылететь из кабины при резком манёвре.

Пожав плечами, штабист завозился в кабине. Ремни ищет.

Разбегались долго и муторно. Всё боялся на разбеге, что стойки могут не выдержать. Перегруженный аппарат тяжело переваливался с боку на бок, жалостливо так покачивал крыльями и отчаянно звенел при этом тросами расчалок, медленно набирал скорость, а я вслушивался в работу мотора и периодически мельком поглядывал на своего пассажира.

Ничего, взлетим, самолёт плотно усядется в воздушном потоке, плоскости нагрузятся и эти жутковатые скрипы исчезнут.

Крылья начали опираться на воздух, когда до конечных буйков осталось всего ничего, но взлетели, успели оторваться до конца полосы. Так-то ничего страшного, можно и ещё чуть-чуть пробежать было, траву дальше скосили, но это уже перебором будет. И так мой пассажир на переднем сиденье заёрзал, плечи поджимать начал. Прямо чувствовал, как ему оглянуться на меня хочется, но нет, пересилил себя, усидел прямо.