Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

«подушке» защитного поля, не поднимаясь высоко, над тёмной степью. Впереди медленно вставала над горизонтом чёрная полусфера, окружённая цепочками огней, и ветер в ночной тишине доносил шум массивных механизмов.

«На Эларе делали лёгкие корабли — истребители и бомберы,» — вспоминал Гедимин, глядя на приближающиеся здания. «Нужно много ирренция для двигателей. Местный непригоден, и поэтому сюда привезли реакторы… Логичное действие. Значит, о непригодности „кагета“ ещё не забыли…»

На базе их ждали. Не прошло и четверти часа, как Гедимина вывели на смотровую галерею, проложенную вдоль длинного здания, разделённого на три отсека. Ещё три реактора поставили с другой стороны комплекса.

Материал был уже загружен, и Гедимин попросил разрешения заглянуть в реакторы и проверить качество стержней. Сопровождающие молча ждали его на галерее. Сармат, спустившийся вместе с ним, — начальник цеха, судя по нагрудным полоскам — по собственной воле не издал ни звука за всё время осмотра и на заданные вопросы отвечал односложно, хоть и осмысленно. Несколько секунд Гедимин пытался вспомнить, видел он где-нибудь этого сармата или нет, но вскоре бросил эти попытки и переключился на реакторы.

Технология изготовления полых трубок из окиси ирренция не была забыта, об охлаждении позаботились и даже достали где-то генераторный плутоний, чтобы разбавить им обычную урановую загрузку. Осмотрев три установки, Гедимин одобрительно кивнул и поднялся на галерею. Его повели дальше, к оставшимся трём реакторам. Начальник цеха остался; Гедимин слышал за спиной, как он приказывает операторам начать запуск.

Отчего-то сармату было не по себе. Он пристально смотрел на реакторы, думая, что дело в них, но вскоре понял, что смутная тревога донимает его с тех пор, как он покинул крейсер. «Синтезный цех на Кагете. Ирренций с Кагета… синтезированный, но с Кагета…» — невнятная мысль наконец оформилась в слова, но более внятной от этого не стала, и Гедимин досадливо поморщился. «Ну и что⁈»

— Из чего затравка? — спросил он. — Откуда ирренций?

— С Ириена, — ответили ему. — Последние остатки.

«Да, из „ириена“ хорошая затравка,» — Гедимин одобрительно кивнул, переводя взгляд на вспомогательные системы. Для удобства осмотра реакторы вскрыли; теперь внутрь можно было не лазить, просвечивая установки сверху сигма-излучением. «Но цех на Кагете. Кагетский ирренций… Почему он вообще взрывается? Не из-за примесей… может, есть связь с планетой? Почему не взрывается синтезированный? Четыре центра синтеза, и нигде не взрывается… Мать моя пробирка! Самое время для научных штудий…»

— У вас есть отдел испытаний? — спросил он и увидел, как сарматы озадаченно переглядываются. Среди них был Ульф Марци, комендант «Элары», и он выглядел таким же удивлённым, как все остальные. «Нет,» — понял Гедимин ещё до того, как ему ответили.

— Мы не выпускаем ничего нового, — сказал Ульф. — О каких испытаниях идёт речь?

— Когда ирренций будет выгружен, его проверят на взрывоопасность? — спросил Гедимин. — Выяснят критическую массу, особенности поведения?

Сарматы снова переглянулись.

— Это было сделано, когда строился флот, — сказал Ульф. — И, как я знаю, именно тобой и твоими товарищами.

Гедимин покачал головой.

— Никто не проверял, как ведёт себя ирренций, синтезированный на Кагете. Но я видел, как один кагетский твэл разносит реактор вдребезги. После выгрузки позови меня. Проверка много времени не займёт.

— Тратить вещество на проверки… — пробормотал один из сопровождающих, глядя на Гедимина с угрюмым подозрением. — Что скажет Маркус?

Все взгляды сошлись на Ульфе. Гедимин видел, что ему не по себе, — видно, Маркус уже успел надавать «Эларе» взаимоисключающих приказов и запугать расстрелами.

— Взорвётся же, — пробормотал он, отводя взгляд.

— Я выделю сырьё для проверки, — решился наконец Ульф. — Сколько?

— Четыре килограмма окиси, — ответил Гедимин, скрывая облегчённый вздох. — Раздели по сто граммов, последние сто — по десять. Если всё пройдёт как надо, верну в целости. Если нет — вся выгрузка пойдёт на бомбы. Если этот ирренций по свойствам будет аналогичен местному, ни на что другое он не сгодится.

Сарматы опять переглянулись.

— Что с реакторами? Они готовы к работе? — спросил, потеряв терпение, начальник цеха. Гедимин кивнул.

— Запускай. Через три месяца я приду. До проверки ничего никому не отгружайте, хоть бы сам Маркус прилетел. Ясно?

10 июля 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник — Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

— Atza teru! Tza tatzqa jasu?

Гедимин вскинулся, но, узнав голос Фьонна, только ухмыльнулся.

— Подожди, ещё не взлетели.

В наушниках послышался прерывистый вздох.

— Мне не по себе, — признался вполголоса Фьонн. — Давно не ходил сквозь самодельные порталы.

Гедимин хмыкнул.

— На испытаниях их было полдесятка. Почему не прошёл?

— Ага, а потом топай от пояса Койпера до пояса астероидов, — отозвался Фьонн.

— Если бы они закрывались так быстро, мы бы не потратили неделю на ремонт, — напомнил Гедимин, снова и снова проверяя состояние «пульсирующих» твэлов. «Лишь бы реактор выдержал,» — думал он. «При двух „пульсирующих“ в сборке его трясло по часу, а с четырьмя — как бы не взорвался…»

…С первого раза на Фебу их не пустили — пришлось прожечь ещё два портала, прежде чем для «Бета» освободили док. Спустя пару минут после посадки в наушниках раздался голос Корсена; сармат фыркал в коммутатор, с трудом сдерживая смех.

— Нас не ждали до двенадцатого. Арторион спросил, откуда мы тут взялись. Zaa ateseq, seateske!

Гедимин смущённо хмыкнул.

Корабль гудел; сарматы готовились разбрестись по базе, кто-то договаривался о встрече в столовой, кто-то собирался искать знакомых. Гедимин, услышав упоминания других кораблей, тяжело вздохнул. «Где сейчас Хольгер? И Линкен тоже… И Константин…»

— Ты чего? — удивлённо спросил Фьонн, услышав его вздох. — На «Маре» ничего интересного. Ни купален, ни игр, — только нос морозить!

— Шлем надень, — буркнул Гедимин. — Ты землянин. Это марсиане могут ходить голышом при минус десяти.

Фьонн фыркнул.