Печать Джа - Артем Углов

круглом столе горели свечи, а по центру на специальной подставке покоился прозрачный шар с пляшущими внутри светлячками. Неужели духи умерших животных — те самые, чьи черепа покоились в сенях?

Ведунья, вытянув вперед руку, провела ладонью над поверхностью шара и огоньки откликнулись, загорелись пуще прежнего

— Вижу, приключившуюся с тобою беду… Большую беду, грозящую погасить искру жизни.

— Точно, — пролепетал я, завороженный зрелищем танцующих духов.

— Алкуа поют о смертельном проклятии. От него я смогу избавить тебя.

Вздох облегчения сорвался с моих губ. Неужели долгожданная свобода? Наконец-то смогу сбросить петлю церковного аркана.

— Для этого тебе нужно…

Месяц поститься и не есть мяса. Не думать о женщинах, не стричь волосы, читать часовые молитвы Всеотцу и…

— … заплатить сто кредитов.

— Чего? — не понял я.

— Сто кредитов, таковы мои расценки, — голос сидящей напротив ведуньи утратил былую напевность. Стал вдруг резким и неприятным, как у рыночной торговки.

Признаться, я поначалу растерялся. Не то, чтобы ведуньи родного Ровенска работали забесплатно, но чтобы вот так в открытую требовать денег? Целительство считалось даром небес, который негоже выставлять на продажу. За него нельзя было расплачиваться звонкой монетой, как нельзя было уйти из дома ведуньи, не отблагодарив. Мясо и яйца, ткань и кожа, плетеные корзины и чугунки — каждый нес, что имелось и что моглось. А ежели в карманах совсем было худо, то помогали по хозяйству. Тишка неделю воду таскал и грядки от сорняков полол, пока бабка сама не выгнала, сказав, что хватит. Я забор правил на пару с плюгавеньким мужичком из числа бобылей, живущих на окраине. Помогали ведунье всем миром, потому как знали, случись что, и некому будет спасти. Молодая ученица сил толком не набралась, а другая знахарка жила в Заречье. Пока на подводах доберешься, да по распутице, сто раз помереть успеешь.

— Сто кредитов! — требовательно повторил женский голос.

Делать нечего, я распахнул сюртук и отсчитал требуемую сумму. Попытался положить деньги на стол, но ведунья перехватила мою ладонь. Плюнув на пальцы, пересчитала разноцветные бумажки. Спрятала их за пояс и приобрела загадочный вид. Вот только одна беда — на меня он уже не действовал.

Потеря в сто кредитов на редкость быстро привела в чувства. Я тут же заметил артель пустых бутылок, скопившихся в углу комнаты — явно не из-под лекарственных средств. А еще длинную веревку аспидного цвета, тянущуюся к столу. Столь неумело замаскированную, что удалось разглядеть даже в дрожащем свете пламени свечи. Так вот откуда взялись пляшущие светлячки в шаре. Никакие это не духи, а могучая сила Печати Джа, преобразованная в очередное световое шоу.

— Вижу девушку, красивую и горячую, что сердце твое забрала, — долетел до ушей певучий голос.

— Сердце? Да я вроде не влюблен.

Колдунья оторвала взгляд от шара и строго посмотрела на меня. Пришлось заткнуться.

— Вижу черные семена приворота в твоей груди. Покуда не напитались они силою молодого тела, не дали всходов своих, потому и не чувствуешь влечения к роковой красавице. Погубит она тебя, высушит досуха и обречет душу на вечные страдания. После смерти обернешься бесплотной тенью, вынужденной скитаться в поисках утраченной любви.

— Что за девица?

Руки ведуньи заскользили над гладкой поверхностью шара, разгоняя скопившихся светляков.

— Вижу молодую и красивую, чье дыхание жарче южной ночи, а в глазах отражение полной луны. Бойся её, ибо хитра она и коварна, а речи её льстивы.

Отражение полной луны — серьезно? Ленька-вторак на что рифмоплет паршивый, и тот бы образ получше придумал. И про горячее дыхание загнула… Я не знал ни одного человека, у которого оно было бы холодным.

— Можно поконкретнее?

Глаза колдуньи недовольно зыркнули из-под капюшона.

— Я вижу лишь то, что показывают мне духи. Не требуй большего юноша, не зли алкуа — это крайне раздражительные создания, способные принести многие беды в них не верящему… Та девушка, о которой идет речь. Вы виделись с ней недавно.

— Насколько недавно?

Я все-таки разозлил духов, потому как стоящий на столе шар замигал алым цветом, а некогда певучий голос ведуньи стал тонким и пронзительным:

— Алкуа не служат глазами слепцу. Открой свой разум, вспомни всех юных особ, с которыми общался последних два месяца. Сердце подскажет.

Как оно может подсказать, если последние два месяца Сига из Ровенска провел в компании полуголых мужиков? Нет, была одна женщина — старая шлюха на острове Святой Мади, готовая отдаться за ломаный медяк. Вот только сомневаюсь, чтобы она стала меня привораживать. Как и далекая, почти забытая Влашка, порвавшая со мною из-за очередного старого купца, прельстившегося спелыми формами.

Да и не любил я ее. Уж больно сварлива была девка и склочна по характеру. Хаживал к ней душу отвести, а так чтобы жениться. Ни-ни…

— Мамаша, мне ваш цирк с конями порядком надоел. Деньги вертайте.

Свет внутри шара вспыхнул красным.

— Ты осмелился злить алкуа? — взвизгнул женский голос.

Прав был пожилой полковник, когда советовал держаться подальше от местных ведуний. Только кто ж знал.

— Мамаша, не стоит истерить. Деньги на стол и расходимся по-хорошему.

— Грабить меня вздумал!

«Мне чужого не надо, мне бы свое вернуть», — хотел я сказать, но не успел. Чужая рука обхватила за шею и принялась натуральным образом душить. Балбес… прошляпил охранника. Знал же, что во дворе ошивается трое мужиков. Знал и прослушал звуки шагов, заглушенных визгом ведуньи. Она что-то орала и требовала на незнакомом языке, а схватившая сзади рука продолжала душить. В глазах потемнело… Ладони отчаянно зашарили по столу в поисках чего-нибудь острого, но нащупали лишь магический шар.

Пальцы обхватили гладкую поверхность — подняли. Мышцы напряглись и я, размахнувшись, что было силы ударил назад. Попасть в голову было немудрено, охранник буквально навалился на плечи, коснувшись щеки колючей щетиной. А еще от него воняло гуткой — густой аромат южных благовоний заполнил ноздри.

Удар… еще удар — хватка противника ослабла. Я дернулся и завалился на пол вместе со стулом. Что-то громко хрустнуло, кажется, деревянная спинка. Некогда размышлять, некогда думать — вскакиваю на ноги, встречая противника лицом. Это был тот самый мужик, открывший ворота: с мутным взором и в распахнутой до пупа рубахе. На желтой ткани появились первые капли крови. Он ошалело уставился на меня, потом на темные потеки, словно не веря в случившееся. Поднес пальцы к разбитой брови… а дальше я ждать не стал. Схватил выпавший из ладони шар и попытался замахнуться — не вышло. Что-то мешало, словно тысяча разгневанный духов вцепилось в мерцающую красным поверхность.

Ну конечно же, веревка! Магический предмет