Шелест 4 - Константин Георгиевич Калбанов

вновь навалилась тяжесть, из за резкого подъёма. Ничего общего с тем, что было ночью, но тоже трудно назвать увеселительной прогулкой. Впрочем, это кому как. Экипажу тяжкий труд, мне одна сплошная веселуха. Ну не то чтобы прям совсем, но я однозначно получал от этого удовольствие.

Как же всё же замечательно чувствовать ветер, понимать его и вбирать парусами по максимуму, ведя судёнышко галсом* под наиболее оптимальным углом, добиваясь при этом максимально возможной скорости. «Кумжа» не гоночная яхта, но он едва ли не летел над волнами.

*Галс — Движение судна относительно ветра.

Матросы посматривали на меня с толикой осуждения, однако безропотно, хотя и без огонька, вновь подступились к парусам, готовясь к очередному повороту. Но мне не было до этого ровным счётом никакого дела. Как только опасность миновала, я активировал на весь экипаж, включая и себя, «Восстановление», после чего последовало принятие обильной пищи и короткий часовой отдых. И вот все опять бодрые как огурцы! Вообще-то, полноценный сон им понравился бы куда больше, но что уж тут поделать, коли им попался такой наниматель.

— Я гляжу, вы прямо наслаждаетесь, Пётр Анисимович, — подошёл ко мне Брагин.

— Так и есть, Савелий Спиридонович. Вот не поверите, ловлю себя на мысли, что мне всё по плечу, и ветер чую так, словно он нечто родное, да и вода совсем не чужая, так и манит, и ласкает.

— Холодная же, — хмыкнул он.

— Ну да, ещё и взбадривает, — усмехнулся я.

Бот влетел на очередную волну, и ухнул вниз, подняв тучу брызг, долетевших и до нас. Вроде и не шторм уже, но волнение для такого судёнышка изрядное. Я без понятия, сколько тут сейчас в баллах, этой системы пока не существует, но моряки такой ветер называют сильным.

— Вот смотрю я на вас, Пётр Анисимович и диву даюсь. Иному, чтобы вот так начать чувствовать стихию годы нужны, а вы за каких-то пару недель хождения по Белому морю проникнуться успели. Ну чисто уникум.

— Так универсал же.

— Ну может быть. Мне прежде с вашим братом сталкиваться не доводилось.

— А что, Савелий Спиридонович, не желаете ли отправиться в Азов? У нас там два гребных фрегата уж со дна подняли, да к ремонту приступили. А экипажей на них нет. Южное море, тепло и даже жарко. Причём припекает не только от солнышка, но и от турок. Есть возможность кровь по жилам разогнать не только в борьбе со стихией.

— Мне Константин Викентьевич говорил, что вы пока присматриваетесь, но в планах имеете вербовку офицеров и команды на два гребных фрегата. Мол, новоиспечённая великая княгиня Долгорукова решила обзавестись собственной эскадрой, на что получила благословение государя. Но мне эти северные края по сердцу.

— А как насчёт выкупа того фрегата и каперского патента?

— Да откуда мне эдакие деньжищи.

— Так мы его вам под выкуп отдадим. И снарядим, и кредитуем на первое время, чтобы команду набрать.

— Эк-ка вы меня заманиваете, Пётр Анисимович.

— Две недели с вами. Вижу чего вы стоите, вот и зазываю. А ещё, согласитесь или нет, прошу помочь организовать наём офицеров и матросов. Некогда нам учить. Одно дело, освоиться в новых водах, и совсем иное с нуля учить.

— Помочь, помогу. Что же до самого…

— А вы не торопитесь отказываться. Подумайте, — перебил его я.

— Хорошо, я подумаю, — усмехнулся он, и наклонил голову, принимая очередную порцию брызг на поля шляпы.

Глава 14

Возвращение в Архангельск было триумфальным. Не то, чтобы меня встречали с оркестром, но он играл у меня в груди. Никогда бы не подумал, что мне так понравится ходить под парусом. Впрочем, вполне возможно, причина тут в появившемся у меня ощущении единения с ветром и морской пучиной. Ну, это если высокопарно. Проще говоря, я вдруг почувствовал себя в море, как у себя дома, где все просто и знакомо. Даже присутствовала уверенность в способности выстоять в любой шторм и, я не побоюсь этого слова, ураган.

Хм. С возникающей порой у меня самоуверенностью нужно срочно что-то делать. Мало меня жизнь била по башке, причём не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Пора бы и мозг включить, и когда чего-то хочется сделать вот прямо сейчас, остановиться, сосчитать до десяти и попытаться разложить всё по полочкам. А то, супер мозг есть, а ума нет. Шторм мне уже не шторм, йолки.

Я тряхнул головой отгоняя дурные мысли. Наблюдавший за мной Брагин многозначительно ухмыльнулся. Неужели понял, о чём именно я сейчас думал? Похоже всё было явственно написано на моём лице, и он прочёл это как открытую книгу. Как ни крути, а ему уже шестьдесят один, и жизненный опыт у него… Стоп. А у меня? Я, между прочим, суммарно старше него.

М-да. Похоже возраст, это всё же не всегда умудрённость и опыт. Как жил во мне мальчишка с шилом в заднице, так он там и остался. И это нужно как-то менять. Вот только, если за семьдесят лет ума не нажил, получается, теперь уже и не наживу. Впрочем это ведь не значит, что не стоит и пытаться. Дорогу осилит идущий. И для начала надо просто иногда наступать на горло своим хотелкам. Гениальное решение! А как оно будет с исполнением? Вопрос.

— Как прогулка? — встретил меня у причала Дымок.

Я сообщил ему о возвращении по «Разговорнику». Пожаловал он за мной не пешком, а приехал в нанятой бричке, пусть и без рессор. Причём не один, а в сопровождении Хруста и Зимы. Я бы ещё и Угла подтянул, но ограничился только ими, потому что мог открыть портал лишь на четверых. Лишь, ага, скромненько так. На сегодняшний день потолок местных это большой портал, способный пропустить троих.

Я в очередной раз сделал выводы из своего прокола, и озаботился охраной. Надеюсь прививки от царя батюшке мне теперь хватит надолго. Что же до компаньонов, то им ведь помогают солдаты, так что есть кому прикрыть.

Правда на борт «Кумжи» я всё же ступил без охраны. С одной стороны, Брагин категорически отказался брать с собой толпу пассажиров, а помощники из них, мягко говоря, никакие. С другой, я и сам настаивать не стал. И правильно сделал, между прочим. Оказывается у меня морская болезнь. Вытряхнули её из меня довольно быстро, причём сугубо народными