Ловушка для Сверхновой - Евгений Артёмович Алексеев

Твою ж мать. Всё напрасно. На выступе одиноко торчал информационный столб, кажется, сломанный. На экранчике в толстой металлической раме метались только серо-чёрные полосы эфирных помех. А сам балкончик упирался в глухую стену. Ну что за невезуха?!

У меня вырвалось такое витиеватое ругательство, что Мизэки удивлённо подняла тонкие брови, но промолчала. Лишь подошла к столбу, нахмурилась и углубилась в изучение экрана. Поколдовала и о, чудо! Помехи исчезли, явив нечто похожее на меню с замысловатыми символами, смахивающими на клинопись.

Ш-ш-ш-ш. Странное шипенье за моей спиной заставило меня вздрогнуть и рефлекторно обернуться.

В абсолютно глухой стене образовался неровный овал с сверкающими всеми цветами радуги краями. Внутри мерцал голубовато-белый туман.

— Пошли, — сказала Мизэки, и смело шагнула в портал.

А я, мысленно перекрестившись, последовал за ней. Страх на миг сжал сердце, колени дали слабину, но я тут же взял себя в руки.

Из единственной на потолке круглой лампы, сочился зеленоватый свет, обрисовывая заросшие серо-зелёной массой стены с подозрительными вертикальными неровными щелями. Я не удержался, и хмыкнул, пытаясь заблокировать в голове неприличное сравнение, которое сразу пришло на ум. Чтобы Мизэки не узнала.

— Олег! Тебе не стыдно?! — мои потуги оказались напрасными. — Ты что все время об этом думаешь?!

Бросило в краску, запылали щеки и уши, как бывало в детстве, когда отец отчитывал за очередную драку, в которой я сломал нос или ещё хуже руку. Естественно, не себе. Но я лишь разозлился. Что тут такого? Если извращённая фантазия создателей этого корабля создала проходы в виде женского полового органа? Не видеть этого мог только слепой или евнух.

— Не все время, — я хохотнул, обнял девушку за талию, давая понять, рядом с кем я думаю об этом. — Но иногда.

Она выскользнула из моих объятий, даже не дав чмокнуть в щёчку с пылавшим румянцем. И бросила сердитый взгляд, от которого захотелось расхохотаться.

Я осмотрелся. Место заброшенное, пустынное. В зеленоватом свете конец коридора терялся в непроглядной пугающей тьме. Я переключил зрение на инфракрасный режим — кажется, никакой теплокровной живности не наблюдалось. И это была хорошая новость. Плохая была в том, что и здесь я не обнаружил никакого сквозного прохода. И на схеме, которую я мысленно прокручивал в голове, это место не было обозначено вовсе.

И холодок пробежал по спине — может быть, Адам специально заманил нас сюда, в ловушку?

Померкло в глазах, но я тут же сообразил, с сухим щелчком погасла единственная лампа. В свете рентгеновского излучения, которое я успел включить, увидел, как из неприличной щели начало вываливаться бесформенная масса. Поплыли волны отвратительной вони. И я закашлялся, едва не задохнувшись от омерзения. Но это оказалось не всё. Гадостное месивообрело контуры, превратившись в существо, смахивающее на огромного орангутанга, но без волос. Покрытое шевелящимися наростами тело, длинные руки и короткие толстые ноги.

Чудище повертело маленькой, круглой, совсем не вязавшейся с остальными массивным телом, башкой и, радостно взвыв, прыжками ринулось к нам.

Моя левая рука вновь запылала, и вытащив из щели парочку пластидов, я швырнул их под ноги монстру. Но к моему удивлению взрыва не последовало. Тварь подошла к кускам, обнюхала. Свесился длинный тонкий язык и один за другим пластиды отправились в пасть чудищу.

— Ну что за хрень!

Я не выдержал подобного издевательства, потянулся за плазмаганом, но тут чудище стало оседать, скукоживаться. Перед нами осталась лежать лишь куча дерьма, которая через мгновение замерцала, будто по контурам побежали сотни светящихся муравьёв. И исчезла.

— Это иллюзия, — пояснила Мизэки.

— А пластиды почему не взорвались? — зло прошипел я.

— Потому что тебе лишь показалось, что ты их вытащил.

Иллюзия, манипуляция сознанием? Непроизвольно сгустился страх в солнечном сплетении — а что, если всё, что с нами происходит, лишь кажется? А мы сейчас где-то в лапах этого мерзавца Адама? Я нахмурился, вспомнив, как бродил, обуреваемый собственным кошмаром, по лестницам и коридорам странного здания, где на стенах висели фотографии — порталы к звёздам.

Эти люди обладают телепатией, внушением и отличить создаваемую ими фантазию от реальности, я был не в силах. А Мизэки? Почему я доверяю ей? И зачем она вообще мне нужна? Она предала меня, заманила в ловушку, по её вине я так мучился. Мысли налезали друг на друга, пугали и злили всё больше.

— Остановись, Олег! — отчаянный крик отрезвил меня.

Я обнаружил, что держу в руках арбалет и целюсь раскалённым болтом прямо в сердце девушки. Но глаза её были наполнены лишь жалостью, не страхом.

— Прости, — я опустил оружие. — Мне черт знает, что привиделось.

— Ты совсем не имеешь защиты перед ментальной атакой.

— Да что у вас тут, твою мать, происходит?

— Наш корабль — живое существо. Оно обросло внутри плотью, в которой есть нервные клетки. Они могут обмениваться нейроимпульсами.

— Как мозг?

— Да. Иногда она сгущается в каком-то месте, и порождает иллюзии. Но мы к этому привыкли, а ты — нет.

— Я понял. Но это… Охренеть!

Словно от звука моего голоса стены, заросшие бесформенной массой, начали светлеть, трескаться, расползаться дырами. Сквозь них протискивалась другая реальность, она лезла из щелей, как гной из фурункула.

Дыхание у меня перехватило. Мы будто стояли на капитанском мостике огромного океанского лайнера, который рассекал россыпь звёздных завихрений, галактик, свернувшихся в петли, кольца, сферы.

— Это тоже иллюзия? — поинтересовался я, и мой голос звучал как комариный писк на фоне величия этой картины.

— Нет, это реальность.

Да, на схеме эта часть обозначалась, как ангар. И когда я обрёл возможность соображать трезво, увидел, что звезды смотрят на нас сквозь округлый потолок. Настолько прозрачный, что казалось между открытым космосом и нами не было никакой преграды. Я мог дотянуться и зачерпнуть жемчужной россыпи звёзд.

На нескольких ярусах, выступающих из стен, каждый в своей нише покоились аппараты. Неверный свет звёзд выхватывал то острый длинный нос, то треугольную поверхность, которая заканчивалась выступом, словно загнутым когтем. Несмотря на разнообразие форм, все они казались созданы для полёта. Нет, я не мог ошибиться — эти плавные очертания, обтекаемые тела, симметрично расположенные треугольные плоскости-крылья. Двигатели я видеть не мог, да это и не имело значения.

У меня руки чесались сесть за штурвал, или что там у них есть, и пронестись быстрее ветра. Этот азарт всегда возникал при виде чего-то нового, что нужно освоить. Чем-то похоже на ощущение, которое испытывает наездник, которому подводят необъезженного скакуна, что бьёт копытом, фыркает