Эффект пробоя - Августин Ангелов

ДНД — это добровольная народная дружина и есть. И здесь мы не просто общественники, а вместо настоящей милиции. Потому и оружие нам полагается. А еще и форменную одежду тебе получить нужно. Что это ты все время в своих синих штанах ходишь, да в фуфайке?

— Так я же это… попаданец, — пробормотал я, не зная, что и сказать в свое оправдание.

Но, Григорий не унимался:

— Ну и чего? Да тут у нас таких, вроде тебя, во времени потерявшихся, десятка три уже набралось. Некоторых, правда, расстреляли или на лесозаготовки отправили, как врагов советской власти. А ты, вроде бы, не враг, а человек работящий. Так зайди завтра на склад, покажи свой жетон и получи там комплект одежды. А то смотрю, что от дождика промок насквозь. Ваши уже почти все переоделись. Человек пять или шесть только ходят до сих пор так, как ты.

Он, конечно, был прав. Я и сам прекрасно понимал, что необходимо поскорее сходить в баню и переодеться в чистое. А то уже и чесаться все тело начинает от пота и грязи. Тем более, раз казенное бесплатно выдают, то надо бы воспользоваться на халяву. Впрочем, тут вообще-то получается, что живу и без того на полном государственном обеспечении с трехразовым питанием в столовой и с бесплатной койкой в бараке. Да и остальные все простые люди так живут. Пусть все и очень скромное, но, надо признать, что базовые человеческие потребности в жилье и питании местными властями удовлетворяются. К тому же, если поранишься или заболеешь, то и лечат бесплатно.

И это я пока принадлежу к категории одиночек. А если обзаведусь женой, как мой коллега Антон, то и домик отдельный, может быть, выделят. Как минимум, отдельную комнату в общежитии дадут точно. Получается, что семейным тут условия создают, чтобы плодились и размножались. Вот как! Не то что у нас там было со всякими ипотечными заморочками… Правда, коррупция в распределении благ тоже уже есть. Вон у главврача госпиталя какой терем-теремок! Но, несмотря на весь примитивизм окружающей действительности и неопределенность ситуации, какие-то социальные льготы здесь все-таки имели место…

Потому меня, в принципе, все пока устраивало. И даже не важно, как все это называлось: не то социализм, не то военный коммунизм. Но, хоть и не имелось тут ни компьютеров, ни интернета, ни сотовой связи, а в каверне официально утвердили календарь 1941 года, все прекрасно понимали, что война с Германией грохотала по другую сторону точек пробоя. То есть, где-то в другом мире, оставшемся за гранью времени. А здесь просто налаживали свою собственную жизнь, как умели, люди, которым посчастливилось уйти от немцев в каверну, которая, как я подозревал, была на самом деле никакой не каверной, а самым настоящим дохристианским русским миром эпохи викингов. И находились мы все на Псковщине. Просто сам Псков еще даже не основали, да и само название страны еще не утвердилось. Пока здесь Русью звались только варяги, а местные звались кривичами…

Мои рассуждения о местных реалиях прервал какой-то шорох за кустами. Мы замерли.

— Кто там прячется? Выходи или стрелять буду! — резко крикнул Григорий, скидывая с плеча винтовку.

И на дорогу с поднятыми руками выскочил человек спортивного телосложения в такой же одежде, как у меня, тоже в джинсах и футболке, только порванных и грязных.

— Стойте! Не стреляйте! Я тоже попаданец! — прокричал незнакомый мужчина лет тридцати на вид.

Мы остановились. Затем Григорий спросил, не убирая винтовку:

— Попаданцы тоже разные. Ты из каких будешь? Из какого года?

— Я Коля Полонский. Из 1997-го.

Вдруг что-то еще зашуршало в кустах.

— С кем ты? — спросил Григорий. — А ну выходи, кто там есть! Не то по кустам пальну!

Второй человек выбрался из зарослей. То была женщина, брюнетка с бледным лицом и с острыми чертами, лет под тридцать, одетая тоже в рваные и перепачканные глиной джинсы и футболку.

— Лиля Розанова из 1995-го, — представилась она.

Григорий нахмурился, снова задав вопрос:

— И что вы тут делаете?

— Мы… просто гуляем, — неуверенно сказала Лиля.

— Гуляете? — спросил уже я, не поверив своим ушам. — В такую погоду? Всю вторую половину дня лил дождь, а кончился минут десять назад, не больше. И что же, вы все время гуляли под дождем по сельской местности, где можно запросто нарваться на синелицых?

Они оба выглядели не только грязными и оборванными, но и полностью промокшими. И что-то меня настораживало в их выражениях лиц. Но, я не понимал, что именно. «Какие-то они подозрительные, держатся как-то нервно…», — подумал я. Но, додумать мысль не успел, как Николай внезапно ударил ногой снизу-вверх по винтовке, отчего ствол оружия подпрыгнул в руках Григория и выстрел, который он произвел, не причинил никому вреда, поскольку пуля улетела в небо.

А Коля Полонский с другой ноги нанес удар Григорию отработанным движением явно из какого-то карате или иного хитрого единоборства, сразу сбив моего напарника с ног. И только я хотел кинуться на помощь, как Лиля стремительно оказалась возле меня, уперев мне в шею отточенную полоску металла. И я скосил глаза, пытаясь рассмотреть самую настоящую заточку. А Лиля зло предупредила:

— Не вздумай дергаться! Глотку перережу!

А Николай в этот момент выхватил у упавшего Григория винтовку и оглушил его, ударив прикладом по голове. Потом наставил ствол на меня, отчего мне сделалось по-настоящему страшно. И я понял, что они, хоть и попаданцы, но разбойники не лучше варягов или синелицых чудиков, а то и хуже, раз оба из девяностых. Судя по всему, они как раз из тех попаданцев, которых сослали на лесозаготовки…

— Ребята, да вы что? Я такой же попаданец, как и вы! — решил я сыграть под дурачка, чтобы выиграть время, надеясь на то, что винтовочный выстрел должны были услышать в военном лагере, расположенном неподалеку. Звук от выстрела действительно разнесся далеко по округе, и я надеялся, что часовые обязательно поднимут тревогу. Но, пока помощь не спешила подходить, а передо мной стояли двое совсем недружелюбных попаданцев, один из которых держал меня на прицеле винтовки, а вторая не опускала заточку у горла.

— Такой же попаданец, значит? — Николай недобро усмехнулся. — Да мы тут уже неделю по лесам шарахаемся, пока вас, красноповязочных и прочих красноперых, обходим. А ты, значит, с ними заодно?

— Я не по своей воле в дружину