Assassin's Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

Воскресным утром 26 апреля Эцио проснулся на рассвете и сразу же поспешил к кафедральному собору. Людей на площади было совсем немного. Лишь монахи торопились вознести хвалу Богу. Помня, что ему нельзя привлекать к себе внимание, молодой человек влез на колокольню и уже там встречал восход солнца. А площадь постепенно заполнялась горожанами всех сословий. К собору шли супружеские пары и целые семьи. Шли простолюдины, богатые торговцы и знать. Воскресная утренняя месса считалась главной службой недели, и на ней, за редким исключением, всегда присутствовали герцог Лоренцо и его младший брат и соправитель Джулиано. Эцио пристально вглядывался в лица прихожан. Заметив Лиса, Эцио с ловкостью обезьяны спустился по боковой стене колокольни. Он еще раз напомнил себе о необходимости ничем не выделяться из толпы и не особо поднимать голову. Сегодня он облачился в лучшую одежду, какая у него была. Аудиторе усмехался, глядя на церемониальные мечи, висевшие на поясе у многих торговцев и знатных горожан мужского пола. Он не взял даже кинжала. Только скрытые клинки. Его глаза инстинктивно пытались разглядеть в толпе Кристину, но безуспешно.

– Тебе повезло, – шепнул ему Лис. – Я сумел оставить за тобой место в третьем ряду, у прохода.

В это время толпа на ступенях собора расступилась. Герольды, выстроившиеся цепью, затрубили в фанфары.

– Ну вот и они, – добавил Лис.

Первыми со стороны баптистерия появились Лоренцо Медичи и его жена Клариче. Она держала за руку Лукрецию – самую старшую из их детей. Рядом с отцом гордо шагал пятилетний Пьеро. Позади, сжимая руку няньки, семенила трехлетняя Маддалена. Вторая нянька несла малыша Лео, запеленатого в белый атлас. За ними шел Джулиано со своей любовницей Фьореттой. Внушительный живот Фьоретты свидетельствовал о том, что вскоре и она станет матерью. Народ на площади кланялся семейству Медичи. А на ступенях, у входа в собор, их приветствовали двое священников, в которых Эцио с ужасом узнал Стефано да Баньоне и уроженца Вольтерры. Лис сообщил ему, что того зовут Антонио Маффеи.

Первым внутрь собора вошло семейство Медичи, затем священники и только потом – горожане, соблюдая сословный порядок. Лис пихнул Эцио локтем, кивнув вправо. Среди идущих Эцио заметил Франческо Пацци и еще одного заговорщика – Бернардо Барончелли, нарядившегося дьяконом.

– Пора, – шепнул Лис. – Держись к ним поближе.

А люди все шли и шли внутрь, пока собор не заполнился целиком. Тем, кому не хватило места, пришлось стоять у открытых дверей. Внутри собралось десять тысяч прихожан. Лис еще ни разу не видел столь внушительной мессы. Он молча молился за успех Эцио.

В зале было нестерпимо жарко. Вопреки ожиданиям Аудиторе не удалось сесть в непосредственной близости от Франческо и остальных заговорщиков, но он постоянно следил за ними, мысленно прикидывая, как быстрее добраться до них, как только они решатся напасть. А пока флорентийский епископ занял место перед алтарем, и месса началась.

Епископ благословлял хлеб и вино, когда Эцио заметил, что Франческо и Бернардо переглянулись. Семейство Медичи сидело впереди них. Еще ближе к Лоренцо и Джулиано были Баньоне и Маффеи, стоявшие на нижних ступенях алтаря. Оба бросали осторожные взгляды в зал. Епископ повернулся лицом к прихожанам, поднял золотую чашу и произнес:

– Кровь Христова…

Дальше все произошло очень быстро. Барончелли вскочил на ноги и с криком «Creapa, traditore!»[76]ударил Джулиано кинжалом в затылок. Хлынувший фонтан крови забрызгал Фьоретту, которая с отчаянным криком рухнула на колени.

Джулиано зажимал рану обеими руками, безуспешно пытаясь остановить кровь.

– Дай мне добить этого гада! – закричал Франческо.

Отпихнув Барончелли, он столкнул Джулиано на пол, склонился над своей жертвой и начал наносить удар за ударом. Ярость настолько ослепила Франческо, что один удар пришелся ему в собственное бедро. Джулиано был давно уже мертв, когда обезумевший Пацци нанес ему последний, девятнадцатый по счету удар. Тем временем Лоренцо закричал, а затем развернулся, чтобы вступить в схватку с убийцами брата. Клариче и няньки торопились увести детей и Фьоретту. Началась паника. Лоренцо на службах никогда не окружал себя телохранителями, считая, что даже сам отъявленный мерзавец не посмеет устроить покушение в церкви. Теперь его охрана, стоявшая у входа, изо всех сил старалась пробиться к герцогу. Ей мешали обезумевшие от ужаса прихожане. Люди толкались, давили друг друга, чуть ли не по головам пробираясь к дверям, подальше от этой бойни. Положение усугублялось жарой внутри зала и жуткой скученностью, не позволявшей двигаться…

Единственным местом, где можно было бы развернуться, остался алтарь. Епископ и двое его помощников словно приросли к своему месту. Но Баньоне и Маффеи, видя, что Лоренцо повернулся к ним спиной, выхватили из-под сутан кинжалы и бросились к герцогу.

Священники редко бывают опытными убийцами. Как бы оба ни верили в успех своего замысла, они сумели лишь легко ранить Лоренцо, прежде чем тому удалось увернуться от более точных ударов. Но заговорщики снова набросились на герцога. К ним спешил Франческо, хромающий от раны. Ненависть клокотала в нем, заставляя забыть о боли. Изрыгая проклятия, он подобрался совсем близко к Лоренцо. Баньоне и Маффеи, истратив все свое мужество на убийство младшего брата Медичи, кинулись в сторону апсиды. Лоренцо поднялся с пола пошатываясь – кровь струилась по его правой руке, которая, по всей видимости, была парализована.